В кабинете некоторое время стояла напряженная тишина, затем слово взял Смолов:

– Я предлагаю отпустить сейчас Екатерину Михайловну на рабочее место. На данном этапе она получила достаточное количество информации, и полагаю, что в течение часа-полутора она сумеет вытянуть данные о перемещениях Лены Капраловой за последние сутки. К тому же, установив людей, с которыми Лена в течение дня общалась по мобильному, мы сможем существенно сузить круг поисков связей и возможных свидетелей.

– Я не возражаю, Виктор Васильевич, – откликнулся Зам. Он посмотрел на Катю и невесело улыбнулся: – Что ж, Екатерина Михайловна, как говорится, на одну вас уповаем. Справитесь?

– Я постараюсь.

– Держи меня в курсе, – шепнул ей напоследок Смолов.

– И вы меня тоже, – кивнула Катя.

Двенадцать квадратных метров общей служебно-жилой площади рабочего кабинета, который на двоих делили Смолов и Катерина, с лихвой компенсировались высотой потолка, составлявшей примерно шесть старофондовских аршин. Точнее никто не измерял – высоко, а стремянки у коменданта все равно не допросишься.

У него вообще ничего не допросишься. Больше года Смолов вел отнюдь не любовную переписку с верховным руководством, добиваясь установки в кабинете кондиционера. И не потому, что сторона солнечная, а окна, так же как и потолок, громадные, старорежимные. То, что летом людям здесь невозможно не то что работать, а просто отбывать номер, – это еще полбеды. Как раз к этому людям не привыкать: понимаем, не в офисе – на «передовой» служим. Но так ведь здесь же еще и серверы установлены. Целых три штуки, между прочим. И они, ящики эти высокоинтеллектуальные, в отличие от людей, как раз таки железные. Они на солнце греются. И им это очень вредно. В какой-то момент начальство сломалось: то ли спонсор удачно подвернулся, то ли просто под Новый год потребовалось срочно избавиться от ненужных остатков на счете, однако кондишен Смолову купили. Правда, скоро будет полгода, как он стоит в углу кабинета нераспечатанным – у коменданта нет времени, а главное – нет людей, способных водрузить сей дорогостоящий предмет на подобающее ему место. И то сказать – не набирать же шабашников с улицы для проведения монтажных работ в здании, где даже туалетная бумага в нужнике, и та имеет учетный номер?.. Короче, дело серьезное, с кондачка не решишь. Опять же и отдел собственной безопасности предварительно должен провести вскрытие заграничного прибора. Вдруг враги отечества нашпиговали его вибродатчиками и прочей шпионской нечистью, позволяющей читать мысли обитателей дома на расстоянии? А мысли, между прочим, здесь все больше секретные, а то и с двумя «эсами».

Но что говорить за кондиционер, если даже лампа дневного света – и та овдовела несколько месяцев назад, а параллельная ей уже давно даже не подмигивала. В минуты творческого застоя либо когда глаза просто начинали слезиться, доведенные до истерики хоть и жидкокристаллическим, но все равно монитором, Катерина устало поднимала глаза к потолку и всякий раз невольно размышляла над тем, что будет, если и последняя лампа отживет свое. Как их присобачили на лепку и кто теперь рискнет их менять? Впрочем, отсутствие комфорта в кабинете возмещалось обилием самой современной техники (а-ля мечта хакера) на столах и под, а также избытком обжитого уюта и ироничного здравого смысла. Без последнего в их работе никуда.

Смолов появился на рабочем месте через полтора часа. Войдя в кабинет, он плотно закрыл за собой дверь, подошел к холодильнику и запихнул в морозилку три банки пива. Немного поразмышляв, одну вытащил обратно, открыл, жадно сделал несколько глотков и с наслаждением выдохнул: