Андрей закрыл глаза и против собственных доводов попытался вспомнить, кто где находился в момент взрыва: «Отец был в прямой видимости. Метрах в пятнадцати от меня. Перпендикулярно по отношению к немцам. От них до президента было около двадцати метров. Значит, между ним и канцлером было вообще двадцать пять метров. Если живы мы, значит, после взрыва остался жив и он. Но кто и куда стрелял? И зачем?! Он успел лечь?.. Чёрт…»

Движение внедорожника замедлилось, и Фенрир, до боли сжав левую руку в кулак, почувствовал, как ногти впились в кожу. Несмотря на таблетку, он ощущал подавленное волнение за Илью. Потерять лучшего друга из‑за несовершенства техники никогда не входило в его планы. Но, как сказала Лера, придётся прожить целый час в неведении.

Впереди показался спешно организованный КПП. Четыре внедорожника и два БТРа образовывали плотную дугу с узким проездом к самому штабу.

Один из солдат произнёс:

– На выход!

Андрей посмотрел на Лею, убедился, что она в себе, и вышел из машины, как только щёлкнули замки. Не спуская глаз с девушки в процессе повторной процедуры идентификации, он сразу же снова приблизился к ней. Лея оставалась бледной и дышала неравномерно. Заметив Андрея рядом, моментально вцепилась в его локоть, ища поддержку.

– Постарайся дышать глубже и медленнее.

– Я пытаюсь…

Их провели к большому навесу штаба, откуда навстречу вышел Денис:

– Живые!

Фенрир почувствовал, что хватка Леи резко ослабла, и в последний момент в паре метров от Морока успел снова подхватить её на руки, не дав упасть.

– Типа того.

С неба из оставленных в покое ветром туч заморосил мелкий дождь. Денис махнул кому‑то рукой и озабоченно посмотрел на Лею:

– Она не ранена?

– Нет, она просто в шоке. Там было от чего.

К ним подбежали двое военных медиков. Зайдя под навес, Фенрир уложил президентскую дочь на кушетку, чтобы её могли осмотреть и привести в чувства.

– А теперь рассказывай.

– Мой отец жив? Илья? Остальные?

Они заговорили одновременно и сразу замолчали. Денис вздохнул, понял, что Фенрир ждёт ответов на вопросы, которые волновали его значительно сильнее, чем все зарубежные наёмники, вместе взятые, и подошёл к ноутбуку.

– Я не гарантирую, что… Хм… Среди ваших опознанных – мертвецов нет. Охотник… В списке. Живой. Лёгкая контузия и незначительные ушибы. Направлен в военный госпиталь.

Услышав позади себя судорожный вздох облегчения, Морок понимающе улыбнулся.

– Шаман… Шаман… О, только что зафиксирован… Блин.

– Что там?!

– Ммм… Ранение плеча и головы. Стабилизирован на месте, направлен вертолётом в военный госпиталь. Возможна частичная потеря зрения и слуха… Дерьмово.

– Живой! Уже НЕ дерьмово, – Андрей впивался взглядом в постоянно обновляющиеся данные на экране. – Зрение и слух можно восстановить. А мертвецов воскрешать пока не научились.

– Согласен. Вопрос в дальнейшей работоспособности.

– Справится. Он тёртый калач.

Денис закрыл ноутбук и снова посмотрел на Фенрира:

– Теперь – точно рассказывай. Что ты видел? Как вышло, что датчик сработал только у тебя?

– Я не знаю, что я видел… И не знаю, что в итоге произошло. Немцы изначально вели себя подозрительно. Их наёмники даже не пытались соответствовать протоколу. Температуру тела начальника их охраны подтвердили все. А почему бронежилет увидел только я – в душе не е… Понятия не имею.

Денис хмыкнул и протянул ему бутылку воды. Потом подозрительно принюхался и повернул Андрея к себе спиной.

– Ух ты… Кажется, химчистка тут не поможет.

Плечи и поясница телохранителя были покрыты крупными бурыми пятнами уже подсохшей крови.