Но вместо этого, я отвернулась, рассматривая сквозь толщу воды свои излишне бледные руки и тихо произнесла:

– Мне жаль…

И его, и себя…

На это лорд Брайен ничего не ответил. Чеканя шаг, вышел из купальни, а потом и из комнаты. Я вновь осталась одна.

Спустя долгое время я вернулась в спальню, посмотрела, теперь уже без опаски, на огромную кровать и, разогнав множество мыслей, рухнула поверх покрывала. За окном уже давно властвовала ночь. Через приоткрытые шторы был виден сияющий диск луны, такой чистый и манящий, что я невольно позавидовала. Как бы мне хотелось оказаться на месте небесного светила… Смотреть свысока на людские проблемы и метания, не знать, что такое боль и разочарования, ни о чём не думать и ничего не чувствовать.

Сон навалился мгновенно, чтобы так же быстро раствориться от неясного страха. Я открыла глаза и долго пыталась понять, где нахожусь, и отчего так неистово колотится сердце.

И если с первым я разобралась довольно быстро, то на второй вопрос ответ нашёлся не сразу. Я встала с кровати, плотнее закутавшись в длинное полотенце, которое я так и не сменила на ночную сорочку, что была аккуратно сложена на подушке. Наверное, её приготовила Брита, а я так была увлечена чтением письма, что не заметила этого.

Неясный звук, и шелест из купальни заставили броситься туда, даже не задумываясь, кого я могу там увидеть. Но в комнате, освещённой лишь светом луны, никого не было. Только аккуратная стопка вещей была разбросана по полу, а у плаща, излучая мягкий алый свет лежал медальон. Тот самый, подаренный матерью, и призванный защищать меня. Ото всех.

Я обвела ещё раз взглядом комнату, но, ни единого намёка, что здесь кто-то есть, так и не нашла. Впрочем, и страх, заставивший меня проснуться, испарился. Словно ничего и не было.

Мелькнула смутная догадка, и я сразу же решила проверить её.

Не отрывая взгляда от медальона, сделала крохотный шаг назад, следом ещё один, потом открыла спиной дверь и попыталась выйти в спальню. Именно, что попыталась, потому что металлический круг засиял ярче, а страх стальными шипами впился в сердце.

Пришлось вернуться, опуститься на пол рядом с медальоном и тихо проговорить:

– Так значит, это ты меня звал?

Наверное, я сошла с ума. Я слышала, что от потрясений такое случается. Лола как-то рассказывала, что у одной женщины в деревне помутился рассудок после того, как её малолетняя дочь погибла.

И моё сумасшествие начинается именно сейчас – с разговора с бездушным куском металла.

Стоило мне только подумать об этом, как медальон мигнул несколько раз, словно вздумал возмущаться.

– Не нравится новая хозяйка? – вместо того, чтобы вернуть себе видимость «нормальности», я продолжила задавать вопросы, на которые просто некому ответить.

На этот раз возмущения не последовало, лишь необъяснимое тепло прокатилось по телу. Страх и неизвестно откуда взявшееся любопытство подтолкнули к действию. Я опустила руку, задержала раскрытую ладонь на несколько секунд над медальоном, и, решившись, взяла его.

Что-то изменилось… Не было обжигающего холода и резкого жара, было только понимание, что сейчас, в данную минуту всё правильно. Медальон там, где он должен быть, а я… Обрела куда больше необъяснимой защиты.

– Почему же ты молчала, мама, – слова глухо упали в тишину и снова… Остались без ответа.

Я забрала письмо, что лежало тут же на полу, рядом с медальоном, и вернулась в спальню. Пришлось долго думать, куда спрятать помятый конверт, чтобы он случайно не попался никому на глаза, и ничего лучше, как под матрас, не нашлось. Возможно, при свете дня, я передумаю, а пока что пусть остаётся так, как есть.