– Да ничего я не признаю!

– В душе признаешь. Признаешь, знаю... За дураков ты нас принял. Алиби дерьмовенькое состряпал. Крепкое, но дерьмовое. Не надо было клофелиновый спектакль разыгрывать. Слишком дешево это у тебя получилось...

– Алиби ты, конечно, заработал, – добивал его Эдик. – Но не учел, что мы тебя на мушку взяли. Все твои связи отбили. И вышли на трех парней, которых ты нанял...

– Да что вы такое несете? – вспылил Семен. – Я не пойму, что вам от меня надо?

– На чистую воду нам тебя вывести надо... Хочешь послушать, как все было?..

– Ничего я не хочу...

Двупалый был мрачнее тучи. Голова наклонена к полу, взгляд исподлобья, желваки на скулах шарами вздуваются.

– Хочешь не хочешь, а придется... Да ты не переживай, утомлять подробностями тебя не буду. Все просто, как дважды два... Жил-был мужик по имени Семен. Водителем у одной бизнес-вумен работал. Мариной ее звали. Хорошо Марина жила. Своя фирма, куча денег, квартира по разряду «супер», машина. Сын для души. Только вот для тела ей кучера не хватало. А тело, оно ведь живое, ласки требует. Вот и приручила она своего водителя, к телу своему нет-нет да допускала. Только водитель чересчур гордый оказался. Не нравилось ему быть в роли кучера. Или даже собаки. Ведь, известно, некоторые дамочки для своих естественных надобностей собак к сексу приучают. Зоофилией это дело называется. И тут что-то вроде того. Кучерофилия – личный водитель как средство удовлетворения сексуальных потребностей. Ох как не нравилось это мужику по имени Семен. Ох, как невзлюбил он свою госпожу. Узнал, где деньги в квартире лежат, ценности. Снял слепки с ключей. Подговорил дружков. Себе алиби обеспечил, а дружков на дело послал. Те хозяйку дома сначала обчистили до нитки, затем изнасиловали. Ну и в финале убили – загнали нож в сердце... А хочешь знать, что было дальше?

– А дальше ничего не было, – гневно нахмурил брови Двупалый. – Ничего не было. Чушь все это. Самая настоящая чушь...

Его аж заколотило от злости и отчаяния. Никак не думал, что его так быстро выведут на чистую воду.

Только лапки задирать он, похоже, не собирается. Тяжесть вины чувствует, но признавать ее не хочет. Все правильно, доказательств у оперов никаких. Версия, не более того. И он как будто знает это. Знает, но мандраж все одно до печенок продирает.

– Это не чушь, дорогой, – Кулик надавил на Двупалого взглядом. – И ты знаешь, что это ты заказал Марину...

– Мой тебе совет, мужик, – поддержал его Эдик, – чистосердечно во всем признаться...

Двупалый не выдержал напряжения. Обмяк, ссутулился, повесил голову на грудь. Взгляд мрачный, глаза по полу катаются.

Он сидел долго – без движения, без единого слова. Созревал для признательных показаний. Саня и Эдик подмигнули друг другу – они поняли состояние этого субчика.

Ну вот и все, в результате умозрительных наблюдений убийца, вернее, заказчик убийства попал в ловушку. Сломался. Теперь оставалось его доломать. Саня и Эдик собаку на этом съели. Добьют они Двупалого, обязательно добьют.

– Есть вариант, – вкрадчиво подсказал Эдик. – Ты, Семен, сдаешь нам исполнителей, а мы делаем все, чтобы ты получил срок по самому минимуму...

– Минимум – это сколько? – в тяжких раздумьях спросил Двупалый.

– Год или два. И притом условно, – беззастенчиво соврал Кулик.

Вернее, не соврал. Ввел подозреваемого в заблуждение. Для пользы дела. А если даже и соврал... В конце концов, в милиции не святые служат. Хотя кое-где мученики еще встречаются. Это те, которые за копейки в ущерб личной жизни дело свое делают, честно и беззаветно. Мученики это. Только к лику святых их никто не причислит. А зря...