Приняв душ и расстелив себе постель, девушка заглянула в комнату к дочке, убедилась, что та спит, прикрыла дверь и вернулась к себе. Немного полежав и поразмыслив о происходящем, Ева уснула крепким сном.

          Где‐то на задворках разума Ева понимала, что что―то не дает ей спать, то ли звонит, то ли пищит что‐то. И только немного придя в себя после сна, она поняла, что это будильник. Он так нагло будил девушку, что ей пришлось просыпаться. Ева на ощупь, не разлепляя глаз, отключила это пищащее недоразумение. Так не хотелось вставать с теплой постельки, но, увы, нужно ехать в галерею. Дела не ждут.

          Прошлепав в своем пижамном костюмчике, который состоял из шортиков и маечки, в душ, Ева включила воду, чтобы спустить холодные струи. Тем временем почистила зубы и заколола волосы заколкой, так как не собиралась мыть голову. После душа она пошла делать себе кофе, предварительно накинув халат, и, как всегда, заглянула к Маришке. Девочка спала на правом боку, подложив ладошку под щеку, и так нежно сопела, что у Евы на душе стало тепло и безумно приятно. Она улыбнулась, глядя на ребенка, и тихонько прикрыла дверь.

В кухне царили тишина и легкий беспорядок. Естественно, ночью никто не убирал, и Еве пришлось делать это сейчас. Она успела сварить себе хороший кофе и приготовить дочке манную кашу, которую та, на удивление, безумно любила. Обычно детки, да и зачастую взрослые, терпеть не могли манку, а Марина готова была ее есть хоть целый день.  Высыпав мелко нарезанный запеченный банан в манку, это тоже слабость малышки, Ева успела только размешать, как в дверь позвонили. Кто бы мог быть с утра пораньше? ― подумала девушка и, чтобы узнать ответ на свой вопрос, пошла открывать дверь.

          ― Доброе утро. Вы Ева Лонгман? ― поинтересовался парень, стоявший на площадке в подъезде.

          ― Я. А Вы, простите, кто? ― задала интересующий ее вопрос.

          ― Тогда распишитесь здесь, ― парень протянул журнал, ― я курьер, и это Вам, ― он указал на коробку, которую держал в другой руке. Ева подписала, где нужно, и, забрав посылку, поблагодарила парня и закрыла дверь.

          ― Мамочка, а что там? ― неожиданно громко произнесла малышка, и Ева чуть не подпрыгнула.

          ― Боже, милая, ты меня напугала, ― Ева присела, чтобы поцеловать дочь, ― доброе утро. Ты уже зубки почистила?

          ― Конечно, как всегда. Так, что там? ― не унималась Марина.

          ― Я не знаю. Давай вместе посмотрим, ― с этими словами Ева начала аккуратно развязывать бант на золотисто‐белой коробке. Смотрелось снаружи все очень дорого, но что же внутри….

          ― Ух ты, ― с восторгом ахнула девочка.

          ― Боже мой, какая красота, ― вторила ребенку девушка.

          Перед их глазами возникли замечательные, изысканные сиреневые тюльпаны. Они так нежно лежали в коробке на специальной бумаге, чтобы не завяли, что у девушки на глаза навернулись слезы. Как давно ей не дарили цветы. Интересно, кто бы это мог быть? Она очень надеялась, что не Кирилл.

          ― Мамочка, смотли, там записка, ― показала ручкой Маришка, и Ева взяла пальцами открытку.

          «Среди всех роз я заметил только тюльпан. Розы колючие… с шипами. А тюльпан ― нежный…».

          После прочтения этих слов у Евы покатилась слеза, и Маришка, заметив это, прошептала:

          ― Мамочка, не плачь, я рядом, ― кроха большим пальчиком вытерла скатившуюся слезу на щеке мамы.

          ― Это я от счастья, родная, ― улыбнулась она и крепко обняла дочурку. – Так, бегом завтракать. Тебя уже ждет любимая каша с бананом, ― девушка начала щекотать малышку, отчего та заливисто захохотала.