Даша вернулась на свою кровать и сидела как молчаливый нахохлившийся воробей. Владислав Олегович еще раз вздохнул тяжело и сказал:

- Вам лучше прилечь, Даша. Я закапаю вам капли.

Он молча достал лекарство, выданное в клинике, ватные диски и подошел к ней. Она послушно лежала с закрытыми глазами. Веки были покрасневшие, немного отекшие, бледная кожа сильно подчеркивала тени под глазами и воспаленные губы – Влад давно заметил, что она их кусает, когда нервничает.

Он наклонился, едва коснувшись ее скулы пальцами, чуть повернул к себе ее лицо. Аккуратно капнул несколько капель из маленького флакончика на ресницы. Она болезненно поморщилась и приоткрыла глаза, он снова закапал лекарство. И поспешно отошел от нее.

- Спасибо, - тихо проговорила Даша.

Влад не ответил, он пытался отдышаться и сделать это бесшумно. Последние пару минут он забыл, что надо дышать, поэтому следующие слова получилось сказать слишком сухим тоном:

- Уже поздно, ложитесь спать. Я могу выйти, если захотите раздеться.

- Не захочу, - буркнула Даша, оставаясь на кровати все также в джинсах и футболке.

- Зря смущаетесь, вам будет неудобно так спать.

- Не уверена, что смогу заснуть.

Вернее она была уверена, что не сможет заснуть в его присутствии.

- Больно? – сразу встревожился Владислав Олегович.

- Мне говорили, что все будет почти безболезненно. Видимо, у меня просто низкий болевой порог.

Влад взял стул и поставил к ней ближе.

- Давайте поговорим, это отвлечет вас от боли, не против?

- Против, - ответила Даша.

Владислав Олегович усмехнулся.

- Что плохого в разговоре?

- Вы смущаете меня. И я не хочу, чтобы вы на меня смотрели.

- А это еще почему?

- Неприятно, - сухо ответила Даша

Не объяснять же ему, что она стесняется. Она прекрасно понимала, что выглядит плохо, и пусть он гадский негодяй, но Даше не нравилось, что он видит ее некрасивой.

Влад шумно вздохнул, поднялся и выключил свет.

- Так лучше? Хотя можете не отвечать, знаю, что все равно не угодил.

Он снова сел на стул, некоторое время молча смотрел на нее. Даша не знала, что кроме света от лампы, она была освещена светом уличного фонаря, и сейчас этот приглушенный мягкий свет делал ее черты еще притягательнее.

Влад снова заговорил.

- Когда я был у вас в комнате, заметил много книг. Любите читать?

- Да, очень.

- А что именно?

- Фантастику больше, редко детективы и романы, еще люблю классиков и стихи.

- Классиков и стихи? – переспросил Влад.

Никогда Владислав Олегович не читал стихов ни одной женщине, он считал, что вся эта романтичная чепуха изначально не встроена в его функционал, но как же легко в памяти всплыли почти забытые строчки, и как приятно было говорить их именно ей:

«Твоя ль вина, что милый образ твой

Не позволяет мне сомкнуть ресницы

И, стоя у меня над головой,

Тяжелым векам не дает закрыться?

Твоя ль душа приходит в тишине

Мои дела и помыслы проверить,

Всю ложь и праздность обличить во мне,

Всю жизнь мою, как свой удел, измерить?

О нет, любовь твоя не так сильна,

Чтоб к моему являться изголовью,

Моя, моя любовь не знает сна.

На страже мы стоим с моей любовью».

Даша слушала низкий, бархатный голос Владислава Олеговича и чувствовала, что он улыбается, читая эти стихи.

- Очень здорово. А как вы так быстро нашли Шекспира в телефоне?

- Интернет здесь быстрый, - тихо засмеялся Влад.

- Вы забыли:

«Я не могу забыться сном, пока

Ты - от меня вдали - к другим близка», - закончила Даша по памяти сонет.

- Ты и правда хорошо разбираешься в стихах.

- Просто этот один из самых любимых.

27. Глава 27.

Влад не отводил взгляда от ее губ – так сильно хотел попробовать их вкус. Даша чувствовала, как горят после операции глаза, но никак не могла понять, почему горят губы.