– Как он там? – вынырнул из своего кабинета папа Миша, осторожно подкрался к ограждению, чтобы выглянуть за него на мгновение, и с тревогой обернулся на дочерей.

– Думаю, Максим еще не осознает всю величину потери, – серьезно произнесла Тоня.

– Такая трагедия, ведь он ее так любил, с первого взгляда, я же видела, – смахнула несуществующую слезу Катя. – Как он теперь без нее?

– Досадно, – вздохнул отец. – Может, Максиму стоило рассказать о себе чуть больше?

– Нет, – возмущенно отмахнулись обе. – Не про нее речь.

Уж точно – не про графиню, по невероятной глупости своей променявшей их брата на какого-то аристократишку.

– А про что? – запнулся папа и недоуменно посмотрел на дочерей.

– Максим!!! – хором выдали обе.

Внизу в гостиной сонно приподнялась собака и засеменила в сторону выхода. Потому что все грандиозные (и тревожащие сон) события в этом доме начинались именно с этого имени.

– Мы выиграли!!! Где ключи от «феррари»?!

Черно-красный пластик брелока взлетел в воздух и медленно, словно нарочно дразня, описал дугу в вершине полета, целя в распахнутые ладони девчонок на втором уровне гостиной.

Доставка счастья: от легкой тревоги, что оно может не состояться; недоверия, что за обещанными «ключами» скрываются железки в пластиковом боксе; через панику, что электронный ключ рухнет и обязательно сломается, но в отчаянной надежде, что все будет хорошо. И вот – ключ в руках, а тело наверняка наполняет ликование и восторг, предвкушение басовитого рокота мотора и скорости.

Доставленный утром на эвакуаторе «феррари», с праздничной лентой поперек капота, открыткой и подписью «Почти столь же быстрая, как вишневая «девятка», обрела новых хозяек. Мне такой подарок без надобности, так что передарить сестрам, у которых точно такое же авто красуется на больших настенных постерах, в радость. Столь же искреннюю, что у них самих – знающих, насколько это ценно, ответственно и не должно врезаться в яблоню. Уверен, предложи им кто иной сейчас что-то другое на обмен, пусть даже дороже и роскошней, они откажутся. Потому как это – мой подарок, а это уже не измерить порядком нулей, и без разницы, что считают другие.

Но есть люди, эмоции которых вне их. Графине Елене Белевской, выросшей в сытости и благополучии родового поместья, очень хотелось, чтобы ее считали счастливой со стороны. Не важно, насколько вкусно мороженое в твоем стаканчике, но главное – яркость этикетки и восторг в глазах окружающих. Сложно объяснить человеку, что он счастлив с рождения, а тот блеск во взгляде тех, кто на нее смотрит, – часто не восторг, а зависть и пожелание беды. Для этого надо быть рядом не только в высокогорных восхождениях и спусках по реке, во тьме шахт и под толщей воды затопленных пещер, но и на светских раутах и приемах, бесконечно скучных и далеких, чтобы тратить на них время. Но, как оказалось, именно там Елене сообщали, что «она была счастлива», голосами подруг. И все у нас ладилось, до поры.

Со временем у Елены вырастут требования к тем, кто должен выступить индикатором счастья. В эксперты будут призваны высокопоставленные родственники и сиятельные знакомые, которые по тем или иным причинам сообщат ей грустный факт: «Вы несчастливы, милочка», «Вы, в своих странствиях, потеряли единственную ценность бытия – замужество за титулованным господином», «Ваши подруги, увы, счастливы не вашими свершениями, а частым отсутствием конкурентки», и многозначительное: «А ведь вам почти двадцать один год». Радость сменится мигренью, и начнутся поиски «истинного счастья». Уже начались месяцем ранее и даже успели закончиться, как выяснилось из бумаг. Как полагают окружающие, а значит, и сама Елена – успешно.