– Боже, ты его…

– Усыпила! – перебила меня Илва, отбрасывая прочь удушливый ужас, схвативший меня за горло. – Ну помоги же!

Опомнившись, я стала толкать спящего Бархата в бок до тех пор, пока он не свалился с девушки. Упав, он вытянулся на полу и, дернув пару раз лапами, громко засопел, явно не собираясь пока просыпаться. Вся его переносица и половина морды были покрыты какой-то зеленоватой пылью, остатки которой Илва сейчас старательно оттирала с ладони.

– Как ты могла поступить так глупо?! – тут же накинулась она на меня вместо благодарности, едва оказавшись на ногах. – Тебе следовало согласиться с ним во всем, признаться, что хотела отомстить, да в чем угодно, но не вытворять такое! Да еще и при свидетелях! Как вообще ты умудрилась заполучить такую власть над зверем дини-ши?

Пережитый страх от ее слов обратился в возмущение. Она точно присутствовала при происходящем? Или у нее с головой непорядок?

– Ты что, ослепла? Архонт напал на меня и стал нести всякую безумную чушь!

– Напал он на меня, – ткнула себе в грудь Илва, указывая на разорванную ткань. – Причем по твоей вине!

– И в чем же я это виновата? Разве это я вломилась к нему с дикими обвинениями?

– Ты продемонстрировала ему собственную неоспоримую власть над ним, идиотка! И сделала это при мне!

– И что с того? Я защищалась!

– Ну не будь же ты такой дурой, Эдна! – Илва сжала кулаки, будто остро хотела мне двинуть. – Твой мужчина – архонт Приграничья! Приказы ему смеет отдавать лишь сиятельная чета, но даже у них нет власти заставить его обратиться просто потому, что они этого хотят! Ты соображаешь, какую огромную уязвимость показала мне, призвав его зверя, да еще и против воли самого деспота?! Он не успокоится, пока не прикончит меня, да и на твоем месте я бы не чувствовала себя в безопасности!

– Он остынет, и я все ему объясню, – даже для собственных ушей я прозвучала не слишком-то уверено.

Призывая Бархата, я не думала о последствиях и действовала чисто на инстинктах, но вот сейчас это мне действительно стало казаться очень плохой идеей, особенно когда вспомнила взгляд Грегордиана перед обращением. Будто я предала его.

– Остынет? – фыркнула Илва. – Сначала непонятно что привело его в бешенство, потом ты унизила, принудив обратиться, потом я отправила его вздремнуть от сонной пыльцы. Знаешь, на то, что он проснется в хорошем настроении и склонен будет тебя слушать хоть секунду, прежде чем в бешенстве свернуть шею, я бы не рассчитывала.

– И что ты предлагаешь? Сбежать в подземелье и запереться изнутри в одной из камер, чтобы иметь возможность высказаться в свое оправдание, пока он будет снаружи?

– Не будь наивной, Эдна. Никакая решетка тебя от архонта не защитит. И меня тоже, поэтому я покидаю Тахейн Глифф немедленно и тебе советую. – Илва обошла тело Бархата и стремительно двинулась из купальни, и я, с тоской взглянув на моего спящего зверя, последовала за ней.

– Что? Куда мы пойдем?

– Воспользуемся артефактом Короткого пути, Эдна, и уйдем в мир Младших. Ты ведь обещала помочь мне там освоиться!

Да, обещала, но не так же и не при таких ужасных обстоятельствах!

– Но если я убегу, то подтвержу все самые гадкие предположения Грегордиана обо мне. – Я остановилась в дверном проеме, не в силах выпустить Бархата из виду окончательно. – Считай, признаю себя виноватой!

– А если не убежишь, то вполне можешь лишиться жизни или подвергнуться такому наказанию, что больше никогда не сможешь взглянуть на своего мужчину без содрогания!

На самом деле, я уже где-то на полпути к тому, чтобы начать бояться любимого человека панически. Следует признать, что в гневе Грегордиан способен на что угодно. Последнее время я позволила себе поверить, что мне его опасаться больше не надо, но вот только что получила разгромное подтверждение обратного. Выходит, Илва права и нам следует скрыться, пока есть возможность? Хотя бы на время, пока Грегордиан не перебесится и не будет в состоянии выслушать мои оправдания. Боже, какой-то театр абсурда! Еще час назад я готовилась к свадьбе с мужчиной, которого люблю каждой своей клеточкой, а сейчас решаю, настолько ли он опасен для меня, чтобы бежать сломя голову. Ну почему все так? Выбор между угрозой жизни и любовью – что может быть противоестественнее в принципе?