– Такими темпами он нас к обеду догонит, – хмыкнул Санчо. – Ну да хрен с ним, если черви не сдохнут, на удочку по вечерней зорьке попробуем.

Грёб он сильно, привычно управляясь даже с этими деревенскими пародиями на вёсла. Вран, сидя на носу лодки, залюбовался, его всегда восхищали люди, одарённые тем, чего он казалось был лишён напрочь: силой и ловкостью. Умением вот так, своими руками…

– Чего задумался? Или тоже сонный? – не оборачиваясь, спросил Санчо. – В наёмники идти не надумал?

– Не-а, не сонный. В наёмники отец запретил. Голову, говорит, оторву. Дураков, мол, ищут, а мне одна дорога – в кожевенники. Вчера в сарае запер, если б не Клим, сорвалась бы рыбалка.

Лодка быстро, хотя и сдвинутая немного течением с прямого маршрута, пересекла реку, уткнулась носом в треугольник самодельной пристани. Вран очнулся от мыслей, более-менее удачно привязал кусок веревки к столбику. Подёргал, не особо доверяя своим умениям.

– Слушай, Санчо… – Они взяли сумки, удочки и сети. – А вот Полоса – она что такое?

Наёмник подёрнул ремень, устраивая сумку с автоматом удобнее:

– Ну, ты ж ходил к ней?

– Все ходили. Туман какой-то, руку сунешь – проходит, а целиком нельзя заходить, говорят, заблудишься там навсегда. А река в неё утекает, и дорога рядом на Венецк тоже прямо в туман ныряет.

– Верно говорят. Без Проводника там кранты. У нас двое бойцов спьяну поспорили однажды, не здесь, далеко. Да и давно уже было. Один саблю поставил, что пройдёт полосу сам, один. А второй десять золотых. Первый так и не вернулся, правда и второму сабля не сильно помогла, зарезали его в кабаке потом.

Вран раздвинул кусты, дорожка к Большой поляне как раз здесь и начиналась. Кто не знает – мимо пройдёт, по натоптанной тропинке, а она просто вдоль берега идёт. Так и будешь топать духи знают сколько, крюк сделаешь огромный.

– А Проводником как стать? Они ж богатые люди, вон сколько за проход каравана с каждого берут.

– Да никак! – разозлился почему-то Санчо. Видимо, тоже в детстве мечтал. – Врождённое это. Ну, как слух музыкальный. Только тот развить можно, а это – нет. Либо ты ни хрена в этом киселе Полосы не видишь и будешь блуждать до смерти, либо… Ну, как-то выберешься. Не учат этому, парень.

Солнце уже взошло. Лес, по которому они бодро шли, оживал. Птица какая-то засвистела, потом вторая. Вдалеке раздался треск веток – кабаны или лось. Волков с медведями так не услышать, они звери тихие, сторожкие.

– А как там, внутри Полосы? – не отставал Вран.

– Кисель, говорю же. Надень таз с киселем на голову и попробуй идти. Вот и там так.

Дальше шли молча. Врану примерно так и рассказывали, каково оно там внутри, ничего нового. А в книжках про Полосу ни звука, да и отец когда-то говорил, что она в войну появилась. Сам он малой был, но помнит. Разом – хлоп! – и порезало землю на эти самые осколки. Зато бомбёжки не было, люди прятались, а ни самолёты, ни ракеты так и не появились.

До Большой поляны добрались за час с небольшим. Там Антоха, если прибавил ходу, уже их по лесу догонять должен, но пока не видать. С краю поляны, в болоте, заросший кустами, лежал давным-давно разбившийся вертолёт. Эта штука так и называлась, Вран в книгах видел такие целиком, гордо парящие в небе, сверкая алюминием.

– Это ещё до войны, – сухо сказал Санчо, проходя мимо длинного, но словно порубленного на куски хвоста с непонятными буквами и остатками крупно написанных цифр. – Сам, говорят, упал. Деревья снёс, даже пожар был. Оттого и Большая поляна появилась. Я такие штуки и потом видел, похожие.