Были и более серьезные случаи открытого неповиновения, обвинения арабов в измене, правда, не всегда имеющие под собой основание. Об одном из них Е. Тарле писал следующее: «Оставленный Бонапартом в качестве генерал-губернатора Александрии генерал Клебер арестовал прежнего шейха этого города и большого богача Сиди-Мохаммеда Эль-Кораима по обвинению в государственной измене, хотя и не имел к тому никаких доказательств. Эль-Кора им был под конвоем отправлен в Каир, где ему и заявили, что если он желает спасти свою голову, то должен отдать 300 тысяч франков золотом. Эль-Кораим оказался на свою беду фаталистом: “Если мне суждено умереть теперь, то ничто меня не спасет и я отдам, значит, свои пиастры без пользы; если мне не суждено умереть, то зачем же мне их отдавать?” Генерал Бонапарт приказал отрубить ему голову и провезти ее по всем улицам Каира с надписью: “Так будут наказаны все изменники и клятвопреступники”. Денег, спрятанных казненным шейхом, так и не нашли, несмотря на все поиски. Зато несколько богатых арабов отдали все, что у них потребовали, и в ближайшее после казни Эль-Кораима время было собрано таким путем около 4 миллионов франков, которые и поступили в казначейство французской армии. С людьми попроще обращались и подавно без особых церемоний».

Такие расправы, конечно же, накаляли обстановку в стране. И все же не они стали главной причиной египетского восстания. Если поначалу Оттоманская империя довольно спокойно восприняла разгром мамелюков, то после разгрома французской эскадры у Абукира политическая ситуация изменилась. Бонапарту теперь не удавалось ни укрепить отношения с Турцией, ни договориться с вождями мамелюков об их переходе на службу Республики. Вот что пишет о его переговорах с ними А. Иванов: «Через несколько дней после битвы у Пирамид он написал Мурад-бею и послал к нему негоцианта Розетта – “ловкого человека, друга мамелюков и консула Венеции”. Он сделал Мурад-бею те же предложения, что еще раньше направлял Ибрашм-бею (“сохранить за ним и всеми его мамелюками право собственности на все их деревни, а также на их дома, платить им жалованье за счет Республики – беям, как генералам, киашифам, как полковникам, а его лично возвести в сан государя с соответствующими почестями”).

Ибрагим-бей поначалу заинтересовался предложениями Бонапарта, но через неделю после Абукирской катастрофы прислал отказ: «уничтожение эскадры изменило положение вещей; не имея более возможности получать подкрепления, будучи со всех сторон окружены врагами, французы кончат тем, что будут побеждены».

Мурад-бею Бонапарт предложил еще больше: в дополнение к тому, от чего отказался Ибрагим, – «пост губернатора одной из провинций Верхнего Египта – до того времени, когда удастся облечь его суверенной властью в Сирии».

Мурад-бей принял это предложение и заявил, что «полагается во всем на великодушие французского полководца, нацию которого он знает и уважает; что сам он удалится в Иену и будет управлять долиной, от двух гор до Сиены с титулом эмира; что он считает себя подданным французской нации и предоставит в распоряжение главнокомандующего для использования по его усмотрению отряд в 800 мамелюков и т. д.».

Розетти вез этот обнадеживающий ответ Бонапарту.

Однако негоциант надолго задержался в Бени-Суэйфе и перед отъездом из города получил от Мурад-бея новое письмо, в котором говорилось, что: «Будучи уведомлен командующим английской крейсерской эскадрой о гибели французского флота в Абукире, он [Мурад-бей] не может принять на себя никаких обязательств; что если бы он подписал таковые, то стал бы их придерживаться; но, оставаясь еще свободным, он решил сам попытать счастья».