Затем он поцеловал короля Римского, прижал в последний раз к груди императрицу и стремительно вышел.

Больше увидеть их ему не было суждено…

Спустя некоторое время после прощания Наполеон покинул Тюильри. Вечером он был в Шалоне. 27 января он дал войскам коалиции бой при Сен-Дизье. 29-го он едва не погиб в стычке с казацким разъездом. 30-го он был вынужден защищать Бриен, городок, в котором он некогда руководил во дворе военного училища битвой с применением снежков…

Несмотря на то что противник имел десятикратное превосходство, император в феврале сумел одержать победы у Монмирая, Шампобера, Шато-Тьерри и Бошама. 20 февраля он дал битву при Монтеро. Именно там он узнал о предательстве Мюрата…

В марте с армией, которая уменьшалась, словно шагреневая кожа, он бился под Лаоном, под Реймсом, под Арси-сюр-Об.

Именно тогда он понял, что, если будет продолжать двигаться на юг, войска коалиции обойдут его и двинутся на Париж.

И он задумал маневр: направиться на север, чтобы преследовавший его противник двинулся вслед и удалился от столицы. Довольный тем, что придумал, как провести войска коалиции, он поспешил поделиться своим замыслом со своей дорогой Марией-Луизой.

И написал ей вот это письмо, которому суждено было изменить всю его судьбу:

«Друг мой, все эти дни я провел в седле. 20-го я был в Арси-сюр-Об. Неприятель напал там на меня в шесть часов вечера. В тот день я дал бой, в котором нашли смерть четыреста вражеских солдат. Я отбил у врага два орудия, но два и потерял, так что мы квиты. 21-го армия противника вступила в бой для того, чтобы прикрыть продвижение своих обозов на Бриен и Бар-сюр-Об. Я принял решение перейти Марну и напасть на его коммуникации для того, чтобы отбросить его подальше от Парижа и Сен-Дизъе. Прощай, моя милая, поцелуй моего сына.

Нап.»

И, даже не позаботившись о том, чтобы зашифровать это письмо, Наполеон вручил его нарочному…

Эту невообразимую неосторожность можно объяснить только любовью.

«В тот день, – пишет Жюль Бернар, – Наполеон поступил словно любящий муж, который хочет довериться любимой женщине. Перед тем как начать решительные действия, он испытал настоятельную потребность припасть к груди Марии-Луизы и поделиться с ней своими планами. Эта неосторожность и погубила его»^>35.

И вот спустя несколько дней императрица пригласила в свою гостиную в Тюильри герцога де Ровиго:

– Есть ли у вас какие-нибудь известия от императора?

– Нет, Ваше Величество.

– А вот у меня есть, и я вам сейчас их дам. Я получила их сегодня утром.

Министр полиции сделал удивленное лицо:

– Но никакой почты не поступало!

– Правильно, – сказала Мария-Луиза. – Почты не было. Вы удивитесь еще больше, если я вам скажу, что маршал Блюхер прислал мне письмо от императора, которое он среди многих других обнаружил в почте, которую перехватили вместе с посыльным. Честно скажу, по размышлении меня очень обеспокоили последствия, которые может иметь этот случай. Император всегда шифрует письма, которые он мне пишет. Со времени его отъезда все его письма я получала зашифрованными, но вот это, единственное, не было зашифровано, и в нем он сообщает мне о своем плане. Именно оно и попало в руки неприятеля. В этом я вижу неизбежность, которая приводит меня в уныние.

Мария-Луиза имела все основания для беспокойства. Письмо Наполеона было перехвачено неприятелем, переведено и прочитано Блюхером.

Прознав о тайных замыслах императора, военачальникам коалиции оставалось только изменить направление и двинуться на Париж, который теперь становился легкой добычей для них…