– Нет. Отдайте!

Садовник бросил на Франца пустой взгляд.

– Отдайте! Я… я собирал их! Мы собирали вместе с мистером Бэриллом… Они мне нужны… Я делал записи, наблюдал… – Франциск тяжело сглотнул. – Это же просто бабочки! Они не опасны!

Сзади послышался смешок.

– Делайла, – укорительно цокнула языком тетушка, – я и не знала, что ты так разбаловала своего ребенка. Господь праведный, он вылитый папаша – не зря говорят «яблоко от яблони» – такой же длинный язык! Неужели эта ползучая гадость жила у вас в доме?! Поверить не могу. Как безответственно! Гарольд, чего вы ждете?

Садовник сделал шаг в сторону, но Франциск упрямо двинулся за ним.

– Франц, – негромко позвала мать.

Такого холода в ее голосе Франциск еще не слышал. Он замер, поняв, что это означает. В голосе матери сквозил страх.

И внезапно – будто пораженный громом – мальчик все понял. Все, что стояло за переездом. Что он игнорировал, веря в свою светлую мечту о доброй тете.

Если он сейчас ослушается и выхватит коробку из рук этого Гарольда, защитит своих питомцев, тетка вышвырнет его семью на улицу.

Но у Фармеров больше нет денег и нет другого жилья. Отец исчез, оставив фирму, какое-то время мать пыталась вести дела, но дела шли все хуже и хуже, и фирма разорилась. Какое-то время они жили на накопленные деньги, потом в долг, и в конечном итоге гордая Делайла решилась-таки написать тетушке Мюриель с просьбой приютить их.

Теперь Франциск понимал, отчего не видел Мюриель раньше – видимо, они с Делайлой терпеть друг друга не могли, но сейчас просто не было выхода…

Но все же… все же…

«Успокойся, – быстро сказал себе Франциск. – Успокойся и попробуй по-другому. Попроси ее».

Да, это могло сработать! Иногда, очень редко, мальчик становился шелковым ради того, чтобы заполучить желаемое. И сейчас был такой момент. Ведь именно этого хочет Мюриель – такие люди обожают, чтобы им лизали туфли, чтобы перед ними склоняли головы, чтобы давали ощутить власть над собой. И Франциск был готов пойти на это ради своей драгоценной коллекции.

Мальчик порывисто обернулся.

– Тетушка… – начал он тихим просящим голосом.

Мать чуть кивнула.

– Я… я был неправ. Пожалуйста, скажите Гарольду остановиться.

Мюриель пристально смотрела на Франциска, следила, как он подавляет свой гнев, как разжимает кулаки. Внимательно подмечала перемены в лице мальчишки – на смену гневу приходило смирение. Послушание. Покорность. Строптивец склонялся перед ней, и это доставляло Мюриель огромное удовольствие.

– Остановитесь, Гарольд, – ухмыльнулась тетушка. – Мальчишка хочет что-то сказать. Да, Франциск?

«Ты все-таки знаешь мое имя, старая стерва!» – подумал мальчик. Конечно, дома такие слова не говорили, но, если живешь на краю Ист-Энда, волей-неволей научишься языку улиц. Однако вслух Франциск выдавил иное:

– Я…

Делайла, сузив глаза, кивнула Францу.

– Они не опасны.

Мальчик чуть кивнул на коробку в руках Гарольда. Там находились баночки с лягушачьей икрой и головастиками, мотыльками и гусеницами, которые вот-вот должны были обернуться бабочками. Много-много великолепных образцов. Франциск потратил долгие часы, чтобы отыскать драгоценную для него живность в городе, а иногда мистер Бэрил – частный учитель – брал его в парк, и там они отыскивали новых питомцев. Порой Бэрил даже привозил интересные экземпляры из дальних поездок, и Франц был на седьмом небе от счастья. Мальчик ухаживал за своими любимцами, кормил их и с замиранием сердца наблюдал, как трескается янтарная хризалида, выпуская в мир пурпурную крапивницу. Чудо природы – вот что это было.