По настоянию Дианы отложили все исторические дискуссии до окончания ужина. Затем, как только магистр Каткарт уговорил свою трубку с огромной чашкой задымить, он перешел прямо к делу:

– Мне следует, как я понял, считать, что фактически ты являешься жителем тысяча девятьсот тридцать девятого года нашей эры, хорошо сведущ в своем времени и попал сюда посредством черной магии. Да будет так. Ты изучал сегодня записи? Какие именно?

Перри перечислил.

– Сойдет. Теперь ты мог бы сделать краткую сводку того, что узнал сегодня, а я буду пояснять, прояснять и отвечать на вопросы так хорошо, как только смогу.

– Что же, – ответил Перри, – это непросто, но я попытаюсь. На момент моей аварии, в июле тридцать девятого, президент Франклин Делано Рузвельт занимал свой пост во второй раз. В работе конгресса был объявлен перерыв после практически полного краха программы президента. В испанской войне победили фашисты. Япония воевала с Китаем и, по всей видимости, собиралась воевать еще и с Россией. Безработица и дисбаланс бюджета по-прежнему оставались двумя главными проблемами Со единенных Штатов. Тысяча девятьсот сороковой был годом президентских выборов. Президенту Рузвельту пришлось баллотироваться на третий срок ввиду отсутствия достойного последователя, способного продолжить его начинания. Его выдвижение на съезде демократов привело к тому, что консервативное крыло демократов переметнулось к Республиканской партии. Тем временем движение национальных прогрессивистов[10] уже разрослось до масштабов страны и ввело в игру молодого Боба ла Фоллета. Республиканцы выдвинули сенатора Ванденбурга. Ванденбурга избрали, однако он набрал значительно менее половины голосов избирателей и не получил поддержки большинства ни одной из палат конгресса. Его правление изначально было обречено. За четыре года администрация сделала крайне мало, если не считать нерешительной попытки сбалансировать бюджет, отменив пособия, но беспорядки и голодные походы вскоре вынудили конгресс начать увеличивать эту статью. Весной сорок четвертого года смерть господина Рузвельта в авиакатастрофе деморализовала остатки Демократической партии, и большинство ее участников присоединились к республиканцам или прогрессивистам. Демократы распустили свой съезд, даже не выдвинув кандидата. Прогрессивисты выдвинули Ла Гуардиа, неутомимого маленького мэра Нью-Йорка, тогда как республиканцы после множества голосований – сенатора Мэлоуна. Президент Ванденбург, как и его предшественник, президент Гувер, попал во власть обстоятельств, которые не понимал и не контролировал. Сенатор Мэлоун был политиком Среднего Запада, типичным демагогом моего периода, если я могу об этом судить. На записях он всегда раскрасневшийся и пронзительный, человек из народа. Мэлоун за основу своей платформы выбрал обвинение – он во всем винил Европу и радикалов. Он требовал немедленной выплаты военных долгов, что было довольно глупо, поскольку уже шла вторая европейская война. Он призывал объявить Коммунистическую партию вне закона, защитить американскую землю и вернуться к рационализму в образовании (то есть к чтению, письму, арифметике), а кроме того, проявлял крайне агрессивный ура-патриотизм. Он выступал за депортацию всех приезжих, ратовал за законы, запрещающие женщинам занимать мужские должности и защищающие нравственность молодежи. Он говорил, что восстановит процветание, и обещал всем «американский» уровень жизни. И он победил – с минимальным перевесом на голосовании в коллегии выборщиков. Ла Гуардиа потом говорил, что, поскольку Мэлоун пообещал им луну с неба, все, что ему оставалось предложить со своей стороны, – луна со взбитыми сливками, а это показалось Ла Гуардиа непрактичным.