Когда я возвращаюсь на кухню, меня ждут сервированный стол и макароны по-флотски. Сто лет их не ел. Ника садится напротив и ставит перед собой мини-порцию по сравнению с той, что дала мне.

— Поиски шапки увенчались успехом? — спрашиваю я девушку.

Ника бледнеет и опускает взгляд в тарелку.

— Я про неё забыла, Глеб.

— Будет повод приехать ещё раз, если не найдёшь.

— А я сегодня никуда не тороплюсь, — обескураживает она своей открытой улыбкой.

— Родителям сказала, что у подруги?

— У бабушки.

— Той, что шапку связала?

— Ага, у неё. Она здорово выручила, — Ника откладывает столовые приборы и откидывается на спинку стула. — Родители заставили меня поехать на дачу к Ромке и его семье. Сами всё решили, даже слово не дали вставить против, а я к тебе хотела… Обещала же, что приеду.

Аппетит пропадает почти мгновенно. Я, внимательно и не перебивая, слушаю рассказ Ники о том, как она хитростью улизнула с дачи, чтобы приехать. В её глазах немой восторг от смелости своего поступка и радость от того, что она находится здесь. Со мной. А я впитываю эту информацию и всё не могу понять, что она во мне нашла и самое главное — зачем?

После ужина Ника предлагает посмотреть кино. Я не отказываюсь, просто следую за ней в гостиную и сажусь на диван. Она долго ищет пульт, затем листает каналы и наконец находит какую-то дешёвенькую мелодраму. Бывшая жена не уговорила бы меня такое посмотреть даже за минет, а с Никой я смотрю. Вернее, пытаюсь. Пялюсь в экран, только бы не отвлекаться на то, что я до сих пор её хочу. Была бы на её месте другая, без раздумий перегнул бы через стол и грубо оттрахал, чтобы не вертела передо мной своей упругой задницей, но это Ника — не просто девка с улицы, а особенная девочка, которую я помню ещё крохой.

Следом за мелодрамой начинается боевик, но Ника не переключает. Забирается с ногами на диван, выглядит расслабленной и такой домашней, что ли. Забавно комментирует сюжет, подшучивает над героем, а в моменты перестрелок, крови и убийств пододвигается ко мне ближе. Её запах всюду. На моём теле, одежде, и мой здоровый мужской организм то и дело подаёт сигналы «SOS». Надо брать эту девочку за руку и везти домой, пусть даже её родители не ночуют дома, пусть даже ей страшно, а на улице случился апокалипсис.

На экране переломный момент — главного героя душат, поэтому Ника пугается. Вплотную пододвигается, кладёт ладонь на мой живот и легонько сжимает, выключая на хрен все тормоза. Я перехватываю её запястье и пытаюсь убрать руку, но она вскидывает на меня свой невинный взгляд и смотрит полными ужаса зелёными глазами.

— Поцелуй меня, — шепчет почти беззвучно.

Я опускаю ладонь на её затылок, зарываюсь пальцами в мягкие волосы и без промедления целую. Просто голодно впиваюсь в пухлые губы, ласкаю языком влажный податливый рот. К ебеням летят все мои установки её не трогать. Я остановлюсь как-нибудь, но потом. Ника замирает, доверчиво позволяет себя целовать, пытается уловить мой ритм и через несколько секунд отвечает. Осторожно и неумело, но это ещё сильнее раззадоривает меня. 

Каким-то чудом она оказывается сверху, и я даже опомниться не успеваю, как Ника опускает ладони на мою грудь, начинает гладить и трогать разгоряченную кожу под футболкой и ёрзать так сильно, что кажется, яйца сейчас лопнут от перевозбуждения. Я крепко сжимаю её ягодицы до отчётливых красных пятен, вдавливаю в себя, чтобы почувствовала, как сильно хочу, чтобы первой остановилась и поняла, куда может зайти её инициатива.

— Глеб… Глеб, я хочу, чтобы ты был моим первым, — шепчет она мне в губы совсем не то, что я хотел бы услышать.