То неведомо.

Есть перехотелось, потому что стало страшно. Адреналин шпарил по венам, в солнечном сплетении неприятно сжималось, пальмы не умиляли и не радовали.

Лина на ходу оглянулась. За ней шел один из парней. На расстоянии. Похоже тот самый, шутка которого так рассмешила его друзей. Которые, кстати, остались стоять на месте.

Она достала телефон из сумочки, набрала Стаса. Как назло, он был не в сети.

Что делать? Мысли лихорадочно скакали, искали выход из западни, в которую, как казалось девушке, она попала.

Оглянулась еще раз. Теперь за ней шел один парень, и еще двое – метрах в двадцати позади него. И улыбочки у них такие… кровь в жилах стынет.

Ой–ёй…

А в это время Павел Ильич нарезал круги на первом этаже роддома. Тут же, в холле, на банкетке сидели тесть, теща и притихшие дети, следили за метаниями отца, синхронно вздрагивали, если кто выходил в холл. Чуть поодаль в позе телохранителя стоял водитель–охранник тестя Андрей Чернышов – под два метра ростом, с косой саженью в плечах, с короткими, черными, как смоль волосами, и такого же цвета глазами.

Широко расставив ноги, Андрей зорко следил за периметром и порядком в целом, держа кулаки–кувалды в боевой готовности. Черный пиджак слегка топорщился, под ним была спрятана кобура. Ксюша иногда шутила, что пистолет Андрея заряжен серебряными пулями, чтобы отстреливать всякую нечисть.

Сколько Павел помнил, этот Андрей всегда был при отце его жены, ходил за ним тенью, возил по городу, выполнял разные поручения, охранял от идиотов и назойливых журналистов.

Было бы странно, если бы Андрея тут не было. Он давно как член семьи, только «немой», «слепой», послушный. При своих габаритах, что удивительно, мог легко быть незаметным.

Ксения рожала уже шесть часов. Время тянулось медленно. Павел Ильич помнил, как в первый раз он так же ждал новостей. У Ксении должны были родиться близнецы, она рожала сутки.

А потом, когда вышла медсестра и поздравила папашу с девочками, он пил с тестем ровно три дня. Так отмечали, что обоим пришлось ставить капельницу.

Спустя еще два года у Гриневичей родился сын, и вот сейчас должен появиться еще один.

Виктор Михайлович устал сидеть, встал, подошел к зятю.

– Да не трясись ты, – с усмешкой хлопнул того по плечу. Так хлопнул, что у зятя подогнулись колени, он едва не упал. Рука у тестя тяжелая. – Не впервой, – добавил.

Но сам выглядел бледновато.

Ксюша между криками и стонами еще в карете скорой помощи потребовала от мужа позвонить папе и сказать, что она едет в роддом. Тот все бросил и примчал сюда вместе с тещей и охранником. Может и хорошо, хоть дети под присмотром, Павлу сейчас не до них.

– Раньше срока рожать начала, – Павел вытащил из кармана носовой платок, протер потный лоб.

– Всего–то на две недели. Это норма у них, – то ли о ребенке говорил тесть, то ли о роженице. – Родит, все будет хорошо, – Павлу показалось, тесть успокаивал скорее себя, чем его. – Мы, Хватовы, знаешь какие живучие? А ты молодец, отложил поездку на симпозиум.

– Пришлось совсем отменить.

Павел вспомнил о любовнице, мысленно перекрестился, что до сих пор живой: о ней ни жена, ни ее родители не узнали. Это просто чудо какое–то.

Нет, такие эмоциональные потрясения слишком дорого ему обходятся, надо что–то с ними делать. Еще одной такой встряски его чувствительное сердечко может не вынести. И так повезло, что удалось купить дешевые путевки, он утаил от семьи небольшую премию, на нее и решил устроить себе и Лине отпуск.

А теперь получается, что деньги потрачены зря? Обидно.