Поняла я это по звуку скрипящих старых давно несмазанных колёс и размеренной качке.

– Вот же свезло нам, ребят! – радовался один из разбойников. – Не попали в ловушку терсийцев. Эти идиоты приняли незадачливых путников за нас и подписали себе приговор. Хорошо, что маги измотались сражением. Иначе прихлопнули бы нас.

– Да уж, особенно этот детина, которого мы с обрыва сбросили. Надеюсь, он там подох. А то ведь они живучие, как крысы. Если Пресветлым своим души не отдал, то найдёт ведь, – вторил ему ещё один.

– Мелкий тоже хорош был. Натравил нас друг на друга. Но с ним оказалось проще. Видели, как он опешил, когда девчонка в снегу застряла, и её чуть не раздавило валуном? – раздался противный икающий смех и хрюканье.

– Ага! Хохма! А как бросился к громиле, видели? Будто у него было что-то, что помогло бы здоровяку её спасти, – и снова смех.

– Не скажите. Может, и было. – сказал кто-то задумчиво. – На снег-то он упал как подкошенный, едва добежал, а у того мага будто второе дыхание открылось. Одну из каменюк голыми руками в сторону отшвырнул и в два прыжка перемахнул ещё через пару. Он же всё-таки лахудру спас. Вот тут повезло так повезло. И товар не повредили, и от буйвола этого избавились, – повозка наехала на какой-то камень, и я больно ударилась о дощатый настил.

Вот значит как всё было. Терсийцы устроили засаду не на нас, а на этих разбойников. Только попали в неё мы. Ослабли, поборов целый отряд воинов, и угодили прямо в лапы мародёрам. Те, не будь дураками, обрадовались и решили поживиться деньгами и артефактами магов. Близко не подошли, напали исподтишка. Умно напали. Если бы не прошлое сражение, от них осталось бы только мокрое место, но судьба была не на нашей стороне. Дядя выбился из сил, Сол тоже растратил большую часть резерва, а я… провалилась в расщелину и застряла, как неуклюжая кляча.

Брат понял, что сам мне помочь не успеет, и отдал свои эмоции дяде, чтобы это сделал он. Многим ли ему пришлось пожертвовать и что именно он при этом забыл? Эйнар Дэвон – преобразователь. Забирая эмоции и чувства других, он превращает их в нечто иное. Свою собственную физическую силу или целительную магию. Видимо, в тот момент из-за травм от предыдущего сражения он остро нуждался в подпитке и, кроме меня и брата, взять её ему было неоткуда.

Дядя – настоящий герой. Эталон мужчины в моём понимании. Сильный, смелый, стоящий за своих до конца. Северянин с горячим сердцем. А ещё чем-то напоминает мне Эргарда. Быть может, задорным блеском серых глаз. Напоминал…

“И он, и Сол – диалы. Они не могли просто так погибнуть. Не могли же, да?”

– Кстати, она там живая вообще? – разбойники вдруг озаботились моей скромной персоной.

Меня подняли за шиворот и резко сдёрнули пропахший плесенью и сыростью мешок. Но несмотря на его отсутствие, вонь никуда не делась. Вся кибитка, в которой меня везли, пропахла чем-то омерзительным. Будто в ней перевозили тухлятину или как минимум умерших. Яркий свет ударил по глазам.

– Глянь-ка, как забавно морщится, – меня тыкнули чем-то в живот, и я застонала. Видимо, пару новых синяков всё-таки набила. – Живая. И хорошенькая, будь я проклят. А мы точно хотим её продать? Может, оставим себе?

– Точно! Такую смазливую с руками и ногами оторвут. Заплатят нам драгоценными камнями. Ты посмотри на неё. Волосы светлые, глаза большие, как блюдца. Худая, правда, как жердь, но, говорят, местным господам такие нравятся. Вот у правителя все наложницы такие, не на что посмотреть!

Мой разум отчаянно уцепился за знакомое слово. Эти немытые бродяги-разбойники решили продать меня в увеселительное заведение?