– Поняла, – сказала Хейверс. – Вы уже об этом говорили. Но коль скоро у нас выдалось немного свободного времени – я имею в виду сейчас, – то у меня с собой адрес диакона. Просто потому, что мне его дал викарий. Вам не кажется странным, что Дрюитт отказался жить с викарием и его женой?

– Нет, не кажется. И вы уже говорили об этом. Позвольте мне спросить вас: а вы захотели бы жить с викарием и его женой?

– Я? Конечно, нет. Но если б я была диаконом в церкви и мне нужна была комната, а они бы мне ее предложили, а церковь была бы всего в двадцати ярдах… Почему бы не согласиться? Помимо всего прочего, это сэкономило бы мне кучу денег. Но он с ними жить не захотел. И на это должна быть причина. А в этих двух расследованиях, командир? Ни в одном из них нет ни слова о том, где жил этот парень.

Изабелла вздохнула. «Эта Хейверс может достать кого угодно».

– Ладно, – сказала она сержанту. – Я вижу, к чему это все идет. Вы считаете, что мы должны поехать по этому адресу и обыскать недвижимость на предмет… Чего? Скелета в подвале? Черепа в барбекюшнице? Не напрягайтесь. Можно не отвечать. Просто дайте мне этот чертов адрес.

Бурвэй, Шропшир

Йен Дрюитт жил в пригороде Ладлоу, в небольшом районе, состоявшем всего лишь из двух тупиков и одного переулка. Дома были сдвоенными, и у каждого сбоку имелся гараж. Возле дома, в котором жил Дрюитт, стоял желтый фургон с открытой боковой панелью. На панели был искусно изображен целый набор изысканных цветочных горшков и кашпо, в которых росли целые клумбы цветов и прочей зелени. Здесь же была надпись «Беванс Бьютиз» с телефонным номером, интернет-сайтом и электронным почтовым адресом. Женщина в камуфляжном рабочем комбинезоне и футболке с короткими рукавами грузила невероятные количества мешков с почвой для горшков в кузов. На шее у нее был повязан платок, а на голове сидела шляпа с такими полями, что их хватило бы на то, чтобы укрыть от солнца не только хозяйку, но и несколько прохожих.

– Это точно тот адрес? – спросила Изабелла у Хейверс, еще раз проверившей свои записи. Когда она утвердительно кивнула, им все стало понятно: Йен Дрюитт жил не один. А потом женщина повернулась от фургона, и суперинтендант увидела, что она приблизительно одного возраста с Дрюиттом. Почему-то это ее удивило.

По нынешним стандартам, когда людей в возрасте шестидесяти пяти лет называют людьми среднего возраста, как будто они собираются дожить до ста тридцати, эта женщина в свои сорок была просто юной девушкой на выданье. На ней красовались ленноновские[92] очки от солнца, которые она поправила на переносице, – и прекратила работу, увидев, что к ней подходят Изабелла и сержант Хейверс. Ардери заметила, что женщина уже успела наполнить фургон различными вариантами керамических горшков и множеством сортов летних растений.

Изабелла представила себя и Хейверс. И та и другая показали женщине свои полицейские знаки. Естественно, что вмешательство Нового Скотланд-Ярда в ее жизнь сильно удивило женщину. Но она дружелюбным тоном представилась как Флора Беванс и добавила:

– Я знаю, это звучит забавно. Флора. Как будто мои родители знали заранее…

Изабелла объяснила ей, что адрес Йена Дрюитта дал им викарий церкви Святого Лаврентия, и они быстро выяснили, что Дрюитт снимал у нее комнату. Оказалось, что Флора пела в хоре церкви Святого Лаврентия, а одна из его старших участниц – «вы же знаете, как женщины любят заниматься сватовством?» – выяснила, что, хотя Дрюитт и живет у викария и его жены, ему не нравится то, что он мешает им своей музыкой, и диакон ищет другую квартиру.