— Все же здесь много соды, разве ты не чувствуешь? — кривит свое лицо девчонка.

— Я гашу ее лимоном, и там всего щепотка, ей не может отдавать. Ты ко мне необоснованно придираешься. Саша, а тебе нравится? — обращаюсь к мальчику, этот с виду добрее и в отличие от сестры не придалбывается, а тихо собирает пазлы.

— Очень вкусно, спасибо.

— Вот видишь, Аня.

— Вижу, что сухие, но ты все равно молодец, другие просто дуры.

— Другие?

— Ну, у Марка же много девушек. Одна ужаснее другой. Ничего не умеют, мымры. А я хочу, чтобы у него была хорошая девушка, под стать ему, он ведь самый лучший. Пойду посмотрю, как он.

— Ясно, водички возьми ему еще.

— Кстати, он просил передать тебе, чтобы ты помыла везде полы и вытерла пыль.

— Может быть, он что-нибудь еще передал?

— Если вспомню — скажу.

— Хорошо.

И все-таки странная девочка. Я не поняла: я молодец, или она мне тоже хочет подсыпать слабительного?

— Саша, — подхожу к мальчику и сажусь рядом. — Скажи, а вы часто остаетесь у брата?

— Нет, он к нам чаще приходит.

— А эта квартира у него давно? —ой, какая я тактичная мадам.

— Не помню, но, кажется, да.

— А вы где живете? Далеко?

— Недалеко. У нас большой и красивый дом, но у Марка тоже красиво.

— Да, красиво. Может, еще кексик хочешь?

— Нет, спасибо, я попозже.

— Марина, — мама дорогая, я уже боюсь этого голоса. — Марк еще просил передать, чтобы ты почистила слив в ванной.

— А саму ванну он не просил помыть?

— Сейчас спрошу.

— Не надо, это была шутка.

— Несмешная. Я помогу вымыть посуду.

— Спасибо огромное, я уж и не надеялась на твою помощь.

— Сарказм у тебя тоже так себе, но ты мне все равно нравишься, — даже отвечать на это не собираюсь.

Часам к десяти девчонка легла в гостиной, а Саша — в гостевой, я же как на казнь пошла в хозяйскую спальню. Видимо, кое-кому стало лучше, он даже не пытался это скрыть, волосы чуть влажные после душа, когда только успел помыться.

— Наработалась?

— Вполне. Это был мой выходной, и я профукала его из-за собственной глупости. Вы это хотели услышать? Да, мой поступок был детским и глупым, я совершенно не задумывалась о последствиях. Вместо того, чтобы подсыпать вам слабительное, я просто могла сказать нет, и в ответ вы бы не стали мне мстить или строить козни, но я пошла по дурацкому пути, за что прошу прощения. Если хотите, я при вас выпью то же самое и не слезу с унитаза.

— Что ты за человек такой, я даже не успел толком над тобой поиздеваться, а ты уже признаешь ошибки. Ну, гадина же какая, лишаешь меня удовольствия.

— Вот опять. Зачем вы это делаете? Ведь просто можете дать мне пузырек, и я опозорюсь прямо тут, при вас.

— Еще чего, это было бы слишком просто, а так ты у меня в рабстве на два дня, — встает с кровати и закрывает дверь на ключ. — Ты будешь спать здесь, на кровати, рядом со мной. Но до сна еще нужно дожить, а для начала ты мне сделаешь приятное, — снимает с себя футболку, спортивные штаны и садится на кровать. — На колени.

— Что?

— Подошла ко мне и встала на колени. У меня прекрасная шумоизоляция. Пока ты не выполнишь то, что я сказал, ты из этой комнаты не выйдешь. Не сделаешь то, что я сказал — вылетишь из ординатуры. Без шуток, это я тебе обещаю. Заметь, я не прошу тебя раздеваться, просто подойди ко мне и сделай мне приятное.

Кого в тот момент я больше ненавидела: его или себя?! Понимаю, что виновата сама, но, черт, я не смогу это сделать, как бы ни хотела остаться в ординатуре. По его глазам вижу: не шутит, он вполне серьезен. Только не лить слезы. Не лить слезы.

— Повторяю последний раз, Марина, на колени.