Отворачиваюсь окончательно к окну, и сама не замечаю, как голова опускается набок, и я засыпаю. Просыпаюсь только от того, что звонит мой телефон. Скидываю звонок и смотрю на впереди сидящих. Вроде бы никто не заметил, что я вырубилась. Поправляю волосы, разминаю затекшие руки и сажусь прямо. Минут через пять мы подъезжаем к метро, но Марк Михайлович не спешит остановиться.

— А вы куда?

— Подвезу тебя прямо к дому, темно же уже, а ты мне еще нужна живой и невредимой, — неужели он не понимает, что после этого живым не придет именно он. Кто-то по имени Карина его банально сожрет. — Куда ехать?

— Через пятьсот метров направо и во двор, — надо же, ни единой шутки, проехал указанные метры и свернул во двор.

— Вот тут остановите, пожалуйста. Спасибо, что подвезли.

— Пожалуйста, лапа моя, до завтра.

Открываю дверь и быстро выхожу из машины, в надежде, что кое-кто не вцепится мне в глотку за такие слова.

                                                              ***

Всю прошедшую неделю Марк Михайлович вел себя почти как образец порядочности и идеала, подкалывал мало, правда, пошловато. Все бы ничего, если бы не странные взгляды в мою сторону. А еще он постоянно меня касался, вроде бы ничего такого, но что-то не то, в первую неделю такого точно не было.

— Умница, Мариша, скоро будешь сама назначать лечение. У меня для тебя, кстати, подарок. Попозже подарю. Заполняй дневники, а потом вручу тебе мой презент.

— Хорошо.

Ничего хорошего, очень плохо, когда не знаешь, чего ожидать от человека. Сажусь за стол, открываю программу и начинаю заполнять дневники. Наконец отвлеклась от неприятных мыслей, стоило только втянуться в работу. Заполнила и распечатала нужные бумаги и, уже не спрашивая, вклеила их в истории болезней.

— Закончила с бумажулями? — черт, зачем так пугать людей?!

— Закончила. Проверим?

— Если есть вопросы, проверим.

— Нет, все понятно.

— Хорошо. Мариша, ты помнишь, что я тебе обещал подарок?

— Помню.

Берет меня за руку и ведет в процедурный. Черт, я же никогда не была трусихой, почему сейчас боюсь его «подарка»? Может, подсознательно знаю, что это будет что-то гадкое или пошлое?

— Раз помнишь, держи, — протягивает мне маленький квадратик синего цвета. Вот же урод, с чего ему вздумалось давать мне презерватив?

— Что это? — включаю режим дурашки.

— Я так и знал, что ты не узнаешь это приспособление без коробки. Это, лапа моя, презерватив, — смотрю на него и понимаю, что жуть как хочется дать ему в пах или хотя бы под колено, или ножницами пырнуть в улыбающуюся морду, лишь бы стереть эту нахальную улыбку с лица! — Уже начать объяснять, для чего он?

— Объясните.

— О, боги, сейчас ты поразила меня в самое сердце. Слушай, я-то тебе его подарил, чтобы ты его применила в деле, так сказать, чтобы раскрепоститься и заняться безудержным сексом, который приведет твои гормоны и настроение в норму. Но если ты совсем не знаешь, как им пользоваться, тогда, так уж и быть, я помогу тебе.

— На себе покажете?

— Вот мы и пришли, так сказать, к главному. Ты уже меня хочешь? Я понял это еще тогда, в машине. Недаром, поглядывая в зеркало, я видел твои полные желания взгляды в мою сторону.

— Взгляды, конечно, были полны желания, но я хотела не вас, а писать.

— Писать?

— Да, писать. Это, знаете ли, рефлекторный акт, в основе которого лежит одновременное сокращение стенок мочевого пузыря и расслаблении его сфинктера. Так что, не льстите себе, Марк Михайлович, вы не в моем вкусе.

— Да ладно? Ужас, я опечален. Ну, ничего, я это как-нибудь переживу. В общем так, — идет к двери и закрывает ее, поворачивается и подходит ко мне. — У меня к тебе деловое предложение. Я готов пожертвовать своим телом, своей харизмой и упаковками презервативов по акции «Две берешь, а третья в подарок». Ну там без пяти штук — я их потратил. В общем, все это я готов дать тебе.