Вот уж о ком, а об этой горгулье я точно жалеть не буду. Да и времени нет. Нужно переодеться, потом сбегать в Ионель и купить цветы. И какое-нибудь украшение. И коробку пирожных «Звездопад». Да хоть весь этот город выкупить с потрохами — что угодно, лишь бы Мадлен перестала плакать.

11. Глава 8. Мадлен

Я впервые пропустила занятия. За весь прошлый год такого не случалось ни разу, но сегодня… Сидеть и слушать о цветовой гармонии было бы невыносимо. Даже леди Мартин в свои преклонные годы должна это понимать.

И вообще — после двойного предательства мне полагаются внеплановые каникулы.

Утренний разговор с Брамом разрушил меня окончательно. Я кое-как доползла до кровати и утопила подушку в слезах, болезненно радуясь, что никого нет рядом. Отвечать на вопросы всё ещё выше моих сил, да и ответов я не придумала.

К счастью, мои соседки либо не прогуливают вовсе, либо ушли по делам. Возможно, они обсуждают падение госпожи Галгалеи — после такого ужаса вся Академия наверняка стоит на ушах.

Проплакав несколько часов, пока веки не опухли настолько, что стало больно моргать, я впервые задумалась о самой жуткой части этого дня — о встрече с Лизель.

Что мне ей сказать? И нужно ли? Как вообще принято вести себя в таких случаях?

Мысли о подруге вызывают новый приступ слез. Даже не знаю, что хуже — измена Брама или то, что он сделал это именно с Лизель?

Мы ведь дружим с самого детства. Она называла меня сестрой. А когда нам было по двенадцать, она вовсю сватала меня за своего старшего брата Авьера, приговаривая, что так мы породнимся по-настоящему.

Но мы выросли, и ни о какой свадьбе с Авьером уже не могло идти и речи. Не то чтобы мне сильно хотелось, но… Лизель постановила, что из меня никудышная невеста. «Не пойми неправильно, Мадлен, ты замечательная, но Авьер достоин жены побогаче. Но ты всегда можешь стать его любовницей!».

Любовница. Какое мерзкое слово. Приторно-сладкое. Сначала липнет к зубам, а потом рассыпается во рту, как скверно сделанное безе.

Никогда не любила безе.

Лизель возвращается, когда вечереет. Легкая и воздушная, она распахивает дверь и порхает по комнате, напевая какую-то странную песенку. Темно-синее платье очень идет к её голубым глазам, а его строгий крой, без всяких изысков, подчеркивает идеальную фигуру.

Неудивительно, что Брам не устоял.

— Но почему, но почему расстаться всё же нам пришло-о-ось…Ведь было всё у нас всерьёз.... Второго сентября. Ой, такая песня приставучая! Утром услышала от нашей новой уборщицы и никак из головы не выбросить. Бывает же!

Она останавливается, чтобы покрутиться у зеркала, полюбоваться собой.

— Мадлен, а ты где была? Леди Мартин про тебя спрашивала.

Я не знаю, что ответить. Просто таращусь на неё во все глаза, не в силах вымолвить и слова, будто меня прокляли на вечное молчание.

Лизель ведет себя, как обычно. Словно ничего и не произошло. Ну подумаешь, переспала с моим женихом. Бывает же!

— Кстати, а ты уже знаешь, в чем пойдешь на первый осенний бал? — беспечно щебечет Лизель. — Нам надо наведаться в город, купить новые платья. Это только кажется, что времени много, но лучше продумать всё заранее. А то будем бегать в последний момент, нужны же ещё туфли и серьги… О Боги, Мадлен, что случилось?!

Оторвавшись от своего отражения, она замечает мой жуткий вид. Должно быть, моё лицо красное, а нос раздулся до размеров картофелины. Контраст между ней и мной стал ещё очевиднее: яркая Лизель и жалкая, заплаканная Мадлен.

Она спрашивает, что случилось? У меня вырывается горький смешок.