3. 2. Ты поможешь мне?

Адэль

Это было просто немыслимо. Все тело от многочасовой поездки адски затекло. Я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а на все мои просьбы ослабить веревки этот сукин сын нагло смеялся мне в лицо и издевался, говоря такие мерзкие и пошлые словечки, от чего становилось противно до тошноты.

– Попробуй только дернуться! – шипел мне в ухо этот убогий, окутывая зловонным запахом изо рта. – Со мной стража, они всех здесь раскидают в мгновение ока. Сбежать не получится и никто тебя не спасет! Но ты можешь защитить этих несчастных, ведь мои бойцы никого не пощадят, если ты поднимешь бучу. В общем выбирай: ты по своей воле идешь со мной, и никто не пострадает, либо можешь попробовать рассказать хоть кому-то, что тебя похитили и тогда твои чудные бархатные туфельки утонут в реках крови, пролившихся только по твоей вине.

Честно, меня мало сейчас волновали пьянствующие здесь люди, но брать на себя их смерть… В общем не мое это. Я себя люблю, но не до такой степени.

Я принцесса, меня выращивали словно комнатный и очень привередливый цветок, но это не говорит о том, что у меня нет мозгов. Интуиция шептала, что мне удастся найти выход из ситуации, что я смогу выбраться из цепких лап этих недалеких дикарей.

Как я и думала – удача улыбнулась мне. В вонючей, затхлой комнате, от которой отвращение накатывало волнами, я осталась лишь с одним стражем. Он то и дело поглядывал на дверь, печально вздыхая от смеха его собратьев, доносящегося с первого этажа.

Мне было мерзко здесь находиться, до боли противно даже дышать, не говоря уже про то, чтобы лечь на застиранное постельное, от которого попахивало навозом. Местами проглядывались пятна непонятного происхождения, а в углу стоял наполовину заполненный ночной горшок, запах мочи из которого заставлял морщиться. Грязные стекла на окнах, рваные половики, засаленные стены, тусклая лампочка под самым потолком, вокруг которой наматывали круги мухи…

“Боги, я определенно сильнее духом, чем считала себя ранее”, – произнесла мысленно, поражаясь напускному хладнокровию, которое держала из последних сил.

Мне хотелось заорать во весь голос. Затопать ногами, приказать, чтобы меня немедленно отпустили и вернули во дворец, к родителям, но умом понимала – все мои приказы теперь простой пшик, до которых никому нет дела.

– А нельзя меня оставить одну?! – возмущенно спросила я, бросая слова в сторону неопрятно одетого бугая.

– Нет! – буркнула “шавка” моего похитителя, вновь поглядывая на дверь. – Спи, давай! – рявкнул он. – Ночь уже на дворе!

“Спи… Какой здесь спи?! Я в самом настоящем аду, посреди кучи фекалий и опорожнений желудка! Меня похитили и доставляют как быка на убой!”

– Остарк! – стук в дверь заставил обернуться.

– Чего? – заворчал амбал, приоткрывая дверь.

– Да закрой ты уже ее! И пошли с нами! Второй этаж, куда она денется? Избалованная сучка! Даже панталоны сама себе поменять, скорее всего, не может! Задницу то хоть сама вытираешь? – заржал убогий, обращаясь к возмущенной мне.

Стало так обидно, что словами не передать.

“Неужели они меня действительно такой считают? Да плевать, какая я в их глазах! Сборище невменяемых уродов и пьяниц, которые привыкли мыться раз неделю, а то и месяц, ходить в потасканной одежде и спать как собаки, где придется! Они не достойны моего внимания!”

Злобно задрав нос и делая вид, что меня не задели его слова, я отвернулась к окну и уставилась в ночное небо.

Тихое шуршание и едва различимый шепот за моей спиной действовали на расшатавшиеся за столь короткий промежуток времени нервы. Но потом звук закрывающейся двери и замка отчетливо послышались в тишине комнаты. Я с недоверием обернулась, понимая, что осталась одна.