«Вот же ж!»

Не успеваю обдумать, что бы такое обидное ему еще сказать, как дядя Саша открывает дверь кабинета и рукой делает знак войти.

«Ладно, в следующий раз обязательно приготовлю для него несколько "приятных" эпитетов».

— Ди, раньше ты знала парочку крепких словечек, а сейчас обошлась лишь «козлом»? — ухмыляясь, проходит и садится во главе своего стола дядя.

— Видел, значит. И от этого надо избавляться, мама не любила, когда я не сдерживала себя в выражениях, — грустно подвожу к маминой теории о словарном запасе человека. Прохожу и сажусь в одно из кресел напротив дяди.

— Да, милая и воспитанная Сафина.

— А ещё — красивая и умная. А вы тут ничего не поменяли, — осматриваю кабинет. Все те же деревянные стеллажи с книгами, огромный минералогический глобус, плазма на стене, электрокамин, массивный письменный стол из натурального дерева, со вставками из кожи, удобное чёрное кожаное кресло для самого дяди и напротив — для его посетителей.

— Таня любит каждый год что-то обновлять в квартире, а я — за постоянство и классику. Кабинет — это моё царство.

— Ну, я бы сказала, так, закуток, в вашей двухсотметровой квартире.

— Я рад, что хотя бы этот уголок отвоевал себе, она хотела тут все организовать как комнату для собаки, представляешь!

Оба еле сдерживаем смех. Тетя Таня такая: собаки еще нет, но она уже обустраивает для неё угол.

Вспоминаю, зачем пришла, и начинаю подготовленную речь:

— Дядь Саш, серьёзно. Я должна ей помочь, мы должны!

— Диана, как только ты мне все объяснишь, обещаю сделать все возможное для этого. Но я же помню, когда ваши мамы лежали вместе в реанимации, ты готова была добить и ее мать, а заодно и эту маленькую девочку.

— Да, я не отрицаю, было такое. И хоть экспертиза доказала, что их машина была неисправна, я все равно считаю, что они виноваты в этом, и ненавижу за то, что взяли напрокат в чужой стране машину, толком не умея водить.

— А как же компания каршеринга, которая сдает машины в аренду, не проверяя уровень подготовки водителя?

— Да, да, я помню, что везде искала виноватых и заставила вас судиться со всеми.

— А сейчас хочешь им помочь?

— Ей, только ей. Не я, мама.

— Прости, что?

— Дядь Саш, помнишь, когда мы ждали улучшений мамы в реанимации, девчонка постоянно пела своей матери?

— Как тут забудешь, ты же устраивала ей скандалы с требованием заткнуться.

— Да, потому что она меня жутко бесила своим голоском, призывающим ее мать очнуться. А я петь не могла своей маме, сам знаешь почему. И это выводило меня из себя.

— А что изменилось теперь?

— Моё отношение к ней не изменилось, — спешу предупредить его, — но сны не дают мне покоя. — Я встала и подошла к окну. — По ночам я слышу ее голос, она снова поёт у больничной койки. И я снова хочу заставить ее замолчать. А потом появляется мама, смотрит на меня осуждающе и говорит: «Помоги ей».

— Да, сны странные. Ты не рассказывала это своему психотерапевту?

— Рассказала.

— И?

— Говорит, что на подсознательном уровне я сожалею о своём поведении в больнице, все же мы обе потеряли родителей, и девочке тоже было плохо. А я все время на неё наезжала. И сейчас ищу возможность исправить это, что проявляется в снах с участием мамы. Мол, так я оправдываю себя и своё желание помочь, ведь то, что сказала мама, я обязательно выполню.

— Как же в нашей голове все запутано. Да, психология — это не мое, — дядя Саша встаёт и становится рядом со мной, — Диана, я постараюсь тебе помочь.

Я уже хотела броситься его обнимать, но он остановил меня жестом руки.

— Помочь, но не принимать в свой дом постороннего человека. Я дам поручение найти ее, а там дальше будем действовать по обстоятельствам.