– Что за бизнес-то? – не удержалась Диана.

– Не всё сразу. Мы на бабушку договаривались, дальше твой ход, ты будешь рассказывать, о чём я попрошу. И да, блин, – продолжал он, – пусть сами со своим делом носятся. Я пас. Живу отдельно со второго курса. Работаю в ресторане, учусь на бюджете. Такой я, девочка моя. Какой есть. Притом весь твой.

Диана молча слушала, как он возмущался и не хотел заботы родителей, решив, что потом расскажет о том, что полностью на обеспечении родителей. Что о работе до окончания университета и не задумывалась даже.

Артём продолжил посвящать её в историю своей бабушки Моти Пенгаловой, в девичестве Носковой.

После переезда с Акимом Спиридонычем в Москву она стала работать в московской поликлинике участковым терапевтом. Шёл пятьдесят девятый год. Ещё в декрете новоиспечённая москвичка стала широко известной в узких кругах узнавательницей пола будущего ребёнка. Предсказывала за деньги. Секрет успеха был такой. Когда к ней приходила женщина, разумеется, по рекомендации, бабушка говорила: «У вас будет мальчик». Если рождался мальчик, то и прекрасно, а коли девочка, деньги она возвращала, таков и уговор был. По существу, действительно чаще угадывала, чем нет. Откуда знала, сама не ведала. Так внуку честно и призналась. Девочек тоже видела, только реже. Говорила, что девочки – более таинственные существа, их труднее почувствовать. Посему репутация её чиста, как родниковая вода. Все доверчивые мамочки были благодарны. Денег брала не то чтобы совсем уж символически, и тем не менее немного, особенно поначалу. Позже, впрочем, тариф её вырос, однако незначительно. Дедушка, когда прознал, сперва думал сердиться, да она ему осторожно объяснила, дескать, никакого мошенничества или надувательства ни в коей мере не было, всё добровольно и по-честному. Аким Спиридоныч и успокоился, приговаривая: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не забеременело, ой, лишь бы не плакало», – второго они не хотели.

Артём посмотрел на девушку:

– Знаешь, а ведь моей маме бабушка Мотя предсказывала девочку. Она её прямо видела. До сих пор не понимает, как это так вышло, что родился я. Вот какой я особенный.

– Тёма, дедушка Спиридоныч или Спиридонович?

– Дались тебе эти отчества. Да, Спиридоныч. Помнишь плач Ярославны? Она же Ольга Ярославна. Вот и у нас Спиридоныч, Акимыч.

– Ясно.

Диана говорила и накручивала прядь своих волос на указательный палец левой руки.

– Ты волосы всегда левой рукой крутишь? Папа так же делает. Покрутит, а потом колечко волос остаётся. Мама на это внимания не обращает. Ей хочется, чтобы он курить бросил.

– Знаешь, маленькой меня родители активно отучивали, только это, по-видимому, у меня на всю жизнь.

Рука сама их крутит, когда задачи решаю, волнуюсь, думаю. Ты, между прочим, волосы поднимаешь и на взлохмаченного чёртика похожим становишься. Тёма, а ты на кого похож – на маму или на папу?

– Вообще-то толком ни на кого из них. Сам на себя. Хотя мама говорит, на её папу в молодости. А ты?

– Я – на маму. Ладно, давай дальше про бабушку. Ой, а ты пробовал курить?

– В школе курил, папины сигареты таскал. Потом бросил: от рук табаком стало вонять. А он курит, и особенно много, когда его что-то волнует или заботит.

Диана удивилась, что он не спросил, курит ли она. А он умышленно не стал спрашивать, решив, что незачем. Даже если и да, ничего бы не изменилось.

Артём продолжил свой рассказ:

– Деньги бабушка Мотя не тратила – на сберкнижку складывала. Дедушка нормально так зарабатывал. Когда в нашей стране научились использовать УЗИ в конце восьмидесятых, она прекратила свою шаманскую деятельность, как дедушка называл её предсказания. Конечно, тогда ультразвуковое обследование только начиналось, только зачем ей нужна машинная конкуренция, и лавочку она закрыла, так сама и мне говорила.