Сердце заныло в неявном ожидании, когда передо мной возникли два солдата, караулившие подход к поселению. Однако, мазнув по мне изучающим взглядом, мужчины не обронили ни слова и не остановили меня, давая возможность продолжить движение. Мое невзрачное серое платье и обилие грязи от непростого путешествия, создававшие изрядно потрепанный вид, никак не привлекли их внимание.

Я сделала несколько шагов вперед и обернулась – черные истуканы с полупрозрачными шлемами на головах так и остались стоять, не шевелясь. Робко пошла прямо, наблюдая, как несколько дальтерийцев, используя импульсные мечи, выламывают дверь зажиточного дома на краю поселения, и забегают внутрь под возмущенные крики владельцев. Один из солдат внезапно задержал взгляд на мне, сверкнув глазами сквозь защитное стекло, но тотчас быстро скрылся внутри. Странная горечь едкой каплей скользнула по сердцу, оставляя странные разводы. Мне стоило радоваться своей непричастности, но что-то заставляло меня злиться на происходящее. Я ошиблась в своих ожиданиях, напридумывала небылиц, как всегда…

Дом Терезии встретил меня настежь распахнутой дверью, и я с тревогой ступила внутрь. Старая женщина бросилась мне навстречу со слезами на глазах.

– Алия! Наконец, ты вернулась! Тут такое… – скорее всего, Терезия полагала, что я задержалась на празднике урожая. Если бы она узнала, где мы с Филом были на самом деле, могла бы не пережить потрясения. – Как хорошо, что ты этого не видела!..

– Что случилось?! – воскликнула я и сделала шаг внутрь дома, потрясенно наблюдая перевернутые предметы вокруг: раскиданные в беспорядке стулья, словно огромная сила в ярости разметала их и свисающее со всех поверхностей стираное белье. Перевернутый чан для варки сиротливо валялся на карцезитном столе, и вовсе сломанном. Старая женщина дрожала всем телом, утирая выступившие слезы.

– Беда, беда! – только и повторяла она, прижимая сухую руку к морщинистым губам.

– Терезия!.. – я попыталась успокоить ее, схватив за плечи.

– Снова они! – воскликнула старушка, немного придя в себя. – Черные дьяволы вернулись, а значит, будет беда!

– Успокойся! – не выдержала я, отодвигаясь. – Что они искали?

– Опять Апхокетоль в немилости! Они злятся на нас, здесь скрывается беглец! Беглянка!

– Да?.. – переспросила я, чувствуя, как сердце делает кульбит.

– Где ж это видано? С белыми волосами! Да сроду на Апхокетоле ни у кого белых волос не было! – с жаром воскликнула Терезия.

Я непроизвольно потянулась к своим обрезанным розовым прядям, а взгляд женщины внезапно остекленел.

– Старая моя голова! – она прикрыла рот рукой от внезапного прозрения. – Совсем не соображает… И хорошо, хорошо это… – она прикоснулась ладонями к моему лицу, трогая мои щеки шероховатыми пальцами и шамкая губами. – Мы тебя спрячем, милая!.. Акрес поможет, он способен… у него есть подземные хранилища…

Она быстро заходила по комнате, шаркая и взмахивая руками. Терезия, как всегда, была встревожена и я ощутила внезапный порыв нежности к ней. Тепла и того золотистого медового чувства благодарности, сдобренного щепоткой грусти, которое предвещает скорое расставание. Мне всегда везло на людей, заменяющих родных родителей. Терезия, пусть и не надолго, но превратилась для меня в фигуру, больше всего напоминающую мать. Я не могу назвать иначе ее щепетильного опекающего отношения ко мне.

– Терезия! – прошептала я, делая несколько шагов и прижимая тщедушное тело пожилой женщины к себе. Я вдохнула аромат мыла, исходящий от седых с фиолетовым отливом волос, и застыла на несколько мгновений. Мне хотелось заполнить его и не терять никогда. Я знала, этот запах будет тем путеводным звеном, внутренней опорой, вспомнив о которой, я всегда смогу принять верное решение. Старушка, до седых волос борющаяся за свое существование и не потерявшая веры в людей, сохранившая оптимизм и благие цели, что, как не это, способно вывести из уныния и направить на нужный путь?..