– Тут сказано, что проститутка ограбила вашего брата.

Человек прокашлялся:

– Ага. Или стриптизерша, точно не знаю.

– Давно это было?

– Ну, пару лет.

– Он проявлял жесткость к женщинам?

– Отметелил свою подружку. За что и схлопотал срок.

– Так он в тюрьме?

– Угу.

– То есть сейчас он сидит?

– Ага.

– Когда его посадили?

– Пару месяцев.

Дюпри сник.

– Вы знаете, что последнее убийство произошло три недели назад?

– Да, но я подумал, может, его отпустили на побывку.

– На побывку.

– Ага. Я должен дать показания, чтобы получить награду?

Дюпри повесил трубку и пробил имя братца, который, как выяснилось, сидел уже три года. Распечатал справку и, снабдив ее розовым ярлыком, бросил в исходящий лоток.

Затем позвонил таксисту, тот не ответил. Дюпри потянулся к следующей карточке, но рука так и осталась на толстой пачке листков. Эта лотерея ничуть не лучше безумного варианта допросить всех мужчин в округе. Нет, подобного глухаря не припомнить. Обычно бывало так: обнаружен труп – и в течение суток ты выясняешь, кто убийца. Доказать вину – это уже другое дело, но подозреваемый налицо. Застрелена женщина – потряси ее мужа. Грохнули кабатчика – возьмись за его партнера. Завалили бандита – найди, кому он насолил. Можно составить график результатов расследования, основываясь на времени, потраченном на поиск подозреваемого. Нашел в первые двадцать четыре часа – девяносто процентов за обвинительный приговор. Семьдесят два часа? Вероятность шестьдесят процентов. Затем кривая резко падала. Но три недели? Шансы, что дело дойдет до суда, один к двадцати. Тем более что убиты проститутки. Стоило почитать телетайпные сводки из других городов, чтобы понять, как ничтожны шансы раскрыть это дело. В Портленде убили восемь проституток, в Ванкувере больше тридцати. Похоже, во всех городах расследовали убийства шлюх. И почему-то чаще всего на северо-западе страны. Спокан тоже имел шлейф схожих дел – за последнее десятилетие в городе убили около дюжины проституток. Последняя жертва – Шелли Нордлинг, с перерезанным горлом ее выбросили из машины. Ну и конечно, король подобных дел – Убийца с Грин-Ривер[8] на окраинах Сиэтла. Сорок девять женщин, почти все бывшие и действующие проститутки. Глухарь.

Конечно, группа Дюпри пыталась что-то делать: присматривалась к отсидевшим насильникам и тем, кто получил срок за избиение проститутки, устраивала облавы на шлюх и их клиентов и даже установила камеры наблюдения в местах съема жриц любви. Горстка детективов-женщин (среди них Каролина) шаталась по улицам, расспрашивала проституток и составляла списки опасных клиентов. Нынче особый отдел затевал постановку: женщина-полицейский (возможно, Каролина) встанет на углу, а копы задержат и допросят всякого, кто к ней подъедет. Но шансы на успех почти нулевые. Нет, ставка один к двадцати слишком оптимистична. Вернее будет один к пятидесяти, а то и один к миллиону. Конечно, Дюпри знал, что может изменить расклад. Новый труп. Новое место преступления с новыми уликами. А пока звонки наугад и ожидание очередного убийства.

Дюпри взял следующую карточку. Некая Аменд, проживавшая в районе Уэст-Сентрал возле реки, сообщала, что ее сосед часто уходит из дома в семь вечера и возвращается в два ночи. Дважды вернулся в компании женщин, которых Аменд назвала «непорядочными».

– Везунчик. – Дюпри перевернул листок.

И все? Он уже хотел отправить сообщение к исходящим, но взгляд зацепил фамилию соседа. Верлок. Что-то знакомое. Дюпри набрал номер Аменд, но та не ответила. Верлок. Дюпри постучал карточкой по очкам. Раскрыл телефонный справочник. Ага, есть – Верлок, Кевин. Имя крутилось в голове, не давало покоя. Дюпри пробил его в Национальном центре криминальной информации, но за Верлоком ничего не числилось. И все-таки имя знакомое. Конечно, сперва надо бы поговорить с соседкой, но после трехнедельного тупика искушение просто неодолимо. Дюпри глянул на лоток, полный карточек, и понял, что не сможет весь день копаться в бумажках. Иногда надо бить с лета. Он набрал номер.