– Согласен, оцениваю твою работу в высшей степени положительно, – ответил Удодов. Помолчал. Затем вдруг высказал свое мнение-рекомендацию:

– Я уверен в результативности подготовленного мероприятия. Но давай проведем его не 7 мая, а после празднования Дня Победы.

Грачев несколько огорчился, поскольку хотелось взять бывшего диверсанта как можно быстрее.

– Чего тянуть с этим фашистским недобитком? – спросил он.

Но Удодов пояснил свое решение так:

– А вдруг, хотя вероятность этого мала, всего процентов десять, информация не подтвердится? Тогда мы не только обидим, но и испортим подозреваемому человеку и его семье праздничное настроение на всю жизнь. Нет, давайте отложим дня на три.

Вначале Грачев был действительно расстроен тем, что большой объем проделанной подготовительной работы был проведен впустую и потребует новых усилий.

Однако, сидя за столом в своем кабинете, глубоко поразмыслив, он осознал в этом решении правильность и глубокий смысл поступка Удодова. Его душевность и человечность.

Удодов был не только руководителем подразделения органа государственной безопасности, но сам прошел войну и глубоко понимал всю значимость Дня Победы для фронтовиков. Это была удивительная порода людей, от которых всегда исходил нежданный и ничем не объяснимый импульс доброты и человечности. Даже в подобных непростых ситуациях. Сейчас таких людей нет, или их очень мало. Время другое.

А Петрова Грачев с коллегами, конечно же, взял, и он оказался именно тем военным преступником, которого столь долго и безуспешно разыскивали.

Грачев продолжил разговор с Житниковым о «Времени предателей».

– На чем мы остановились? – спросил он, уточняя. Более для него, чем для себя.

– На развале КГБ после путча. На том, что это делалось намеренно и целеустремленно, – ответил Житников. И добавил: – На предательстве.

– Ну да. Так оно и называется. Пример: сам Бакатин, назначенный директором КГБ. Пятого декабря 1991 года он передал послу США в СССР Джеймсу Коллинзу техническую документацию, относящуюся к установке и использованию сверхсекретных подслушивающих устройств в новом здании посольства США на Новинском бульваре. Это ли не прямое предательство, Анатолий Львович?

– Да, – вынужден был согласиться Житников. – Может, бес попутал? А так-то он ведь мужик неплохой, я его хорошо знал.

– Ну, может, и бес. А скорее всего, его собственная глупость и желание выслужиться перед новой властью, угодить ей, показать себя правее папы Римского.

– Знаете, в советское время была такая шутка: комсомол, задрав штаны, бежит за партией, чтобы обогнать.

– Примерно так. Мы позже, когда он вылетел из КГБ пинком под зад, проверяли: не был ли этот «бес» с английским акцентом?

– И что же?

– Нет, агентом ЦРУ или МИ-6 Бакатин не был. Все свои предательства совершал исключительно по собственной инициативе. А вершиной его тупости была так называемая политика прозрачности в деятельности органов госбезопасности. Тогда же сформулировал свои идиотские «Основные принципы реформы КГБ». Это: «Дезинтеграция. Лишение КГБ его монополии на все виды деятельности, связанные с обеспечением безопасности. Ликвидация КГБ как КГБ». Вы только вдумайтесь в это. КГБ не должно заниматься государственной безопасностью. А чем же тогда? Финиками на базаре?

– Действительно глупость. Театр абсурда какой-то, цирк дю Солей.

– Или «Уголок Дурова» с дрессированными зверьми. Ну дурак, и все. Интересно, о чем он думает сейчас, сидя как нашкодивший кот на своей подмосковной даче, не смея от стыда даже носа оттуда высунуть? Было бы просто любопытно посмотреть ему в глаза.