Все таки провозилась. Поэтому в ресторан вошла с десятиминутным опозданием.
- Вау, мама, отлично выглядишь, - сказала Света, когда я подошла к столу. 
- Спасибо, ты тоже.
Я не удержалась и обняла дочь. Моя родная. Света, к моему материнскому стыду, была смущена таким порывом. Но обняла в ответ. Наверное, впервые за десять лет.
- Ну что, давай закажем что-нибудь?
- Ага, сейчас только папа подойдет и закажем, - спокойно сказала Света, а меня словно колом к стулу пригвоздило.
- Кто, прости? - переспросила я, на тот случай, если мне показалось.
- Папа. Он сегодня мне звонил. Сказал, что дозвониться до тебя не смог. Вот я ему и рассказала, что мы сегодня вместе обедаем. А что? - Света оторвалась от меню, посмотрела на меня непонимающим взглядом. - А вы разве не помирились?
Пока я находилась с ответом, дверь в ресторан отворилась, впуская отца семейства, да не одного, а с компанией.
Парочка направилась к нам. Тут уже и Света потеряла дар речи.
- Папа, а это кто? - спросила Света, когда Шольц без какого-либо разрешения подставил стул рядом с ней и усадил на него Викторию. 
- А это, Света, твоя вторая мама, - не удержалась я от колкости. 
- Здравствуй, Света. Рада познакомиться, - не понимая ехидства в моих словах новоиспеченная маман решила соблюсти все правила приличия. Она улыбнулась моей дочери всеми тридцатью двумя зубами, плюхнула силикон на стол и зыркнула на меня оценивающим взглядом.
Света посмотрела на нее такими огромными глазами, что у меня не осталось и капли сомнения в том, что она ни только впервые видит Викторию, но и в вообще слышит о ее существовании.
Шольц сел рядом со мной, таким образом находясь между "первой" и "второй" женой, пахнув  запахом кислого  перегара. Да и вообще он был весь какой-то обрюзгший, помятый.
- Это как же к нам такого дяденьку замело?- классика советского кино выручает даже тогда, когда от растерянности не знаешь, что сказать. А виду подавать не хочешь.
- Людмила, не строй из себя дурочку, будто не понимаешь. 
Вот как. Дурочка, значит. Ну, так для дурочки и повторить вопрос труда не составит.
- Представь себе, дурочка не понимает. Что надо? 
- Хочу получить объяснения, по какой такой причине вчера пришел приказ о моем увольнении?
Вот это расклад!
- Может потому что ты работник так себе... Пойдем, Света, посидим в другом месте, -  я не хотела устраивать сцен при ребенке, а именно к этому все и шло. Я встала, отодвинула стул.
- Никуда ты не пойдешь! - Шольц схватил меня за руку. Больно так схватил. Синяки точно останутся. Как-то раньше такого поведения за ним не замечала. Человек он, конечно, дерьмовый, но в кухонных боях замечен не был.
Повисла гробовая тишина. Света, тоже впервые видя своего отца в таком амплуа, зажала рот рукой. В ее глазах стояли слезы. Глаза же Виктории радостно сверкали.
- Руку отпусти, - спокойно проговорила я. Ни одной фальшивой ноты, только сталь в голосе.
Шольц руку отпустил, только сделал это с таким рывком, что я плюхнулась обратно на стул, больно при этом прикусив губу. В ушах зазвенело. Голова закружилась.
Света закричала и подскочила ко мне. Она приложила к моим губам салфетку, которая сразу же впитала выступившую кровь. На отца она смотрела неузнавающими испуганными глазами.
Я еще не успела прийти в себя, поэтому последующее показалось мне сюрреалистичным. Словно в замедленной съемке Шольц подлетел вверх, так же медленно опустился на пол, а потом направился в сторону выхода из ресторана... лежа. На буксире.

И что это было?