– Нельзя врать, – отрезал Творец. – Нельзя что-то придумывать и додумывать к Моим словам! Нельзя додумывать к запретам! Просто нельзя это делать – и все. Они не понимают еще… и вы все не понимаете.

– Чего?

– Что так делать нельзя!

…За день они обошли сад, рвали плоды с разных деревьев и кустов, собирали ягоды, потом Еве начало казаться, что Адам все чаще задумывается, хмурится, а челюсти стискивал так, что на скулах туго натянулась кожа.

Наконец она робко спросила:

– Адам, ты на меня сердишься?

Он удивился.

– Ты чего? Нет, конечно.

– Нет, ты сердишься!.. Я чем-то провинилась? Ну ладно, побей меня… Только не сердись.

Он помотал головой.

– Да не сержусь я на тебя!

– Я же вижу!

Он вздохнул.

– Ева, ну почему ты думаешь, что на свете нет больше ничего, что может задеть или обидеть? Ты не одна на свете, правда.

Она просияла:

– Правда, не на меня сердишься? Ой, как хорошо… А что тебя злит?

Он сказал злобно:

– Я знаю, почему Он запретил нам рвать плоды с того дерева!

– Почему? – спросила Ева наивно.

– Он пожалел, что назвал меня хозяином Эдема, – объяснил Адам с горькой обидой. – Пожадничал!.. Или побоялся, что в самом деле начну хозяйничать. Сперва заставил спать в конце каждого дня, чтобы напомнить мне, кто я и из чего, теперь вот указывает таким образом, что вообще-то настоящий хозяин – Он, а я так, вроде того пса, что бегает и приносит мне палку.

Ева сказала робко:

– Так Он запретил рвать только с одного дерева…

Адам сказал рассерженно:

– Ну и что? Все равно это оскорбляет! Если я хозяин, то почему хозяину нельзя в своем саду делать то, что он изволит? А если я не хозяин, то зачем тогда было такое говорить? Не-е-е-ет, Он заранее щелкнул меня по носу.

Она вздохнула сочувствующе и потащила его в заросли кустов, где все ветки покраснели от усеявших их крупных зрелых ягод.

Странные и тревожные сны посетили ее этой ночью. Вздрогнув, она пробудилась и ощутила, что голос, который слышала во сне, продолжает звучать уже наяву:

– Ева… Ева… пробудись… пробудись…

Она распахнула глаза, темно, только высоко над деревьями проплывают, как светящиеся рыбы в темной воде, полупрозрачные ангелы. От их тел струится легкий призрачный свет, странно и непривычно освещая мир внизу, а здесь под ветками на листках горят крохотные огоньки светлячков.

Адам спит крепко, лицо безмятежное и счастливое, одна рука у нее под головой. Помедлив, она прошептала:

– Я не сплю.

Голос сказал все так же тихо:

– Тогда встань, но не разбуди Адама.

– Зачем? – спросила она. – И кто ты?

– Твой друг, – ответил голос, – встань, ты не пожалеешь.

Она поколебалась, но Адам спит, будить жалко, она очень тихо поднялась и спросила снова:

– Кто ты?

– Иди на мой голос, – прозвучало из темноты.

Она сделала шаг в темноте, глаза начали привыкать, она подумала, что если к тьме привыкнуть, то уже и не тьма совсем. Как будто не тьма. И кто живет во тьме, тот не считает, что живет во тьме.

Она испугалась своих мыслей, никогда так раньше не думала. Вообще ни над чем не задумывалась, это дело мужчины, Адам любит думать, а ей нравится получать то, что он надумал.

Голос отодвигался, но настойчиво призывал ее идти, и она шла, потому что всегда шла за Адамом: покорно и бездумно, потому что дорогу выбирает мужчина, а она его верная спутница. Но сейчас Адам спит, а ее ведет и направляет такой же уверенный и сильный голос, в нем чувствуется мощь и знание того, что делает.

Из полутьмы выступило дерево: огромное, приземистое, ветви широко раскинуты в стороны, а к земле склонились так низко, что нужно пригибать голову. Ствол толстый, им вдвоем с Адамом не обхватить, даже если будут стараться коснуться друг друга только кончиками пальцев.