Черная склизкая гадость рванула вверх, прорвалась наружу и шмякнулась на стол, шустро отползая вбок. Некромант пытался ее схватить, но одной рукой сделать это было крайне проблематично.

– Да лови ты! Чего встала?!

Кивнув, падаю на столешницу, сбив пару колб, но успев ухватить червяка за хвост. Ощущение извивающегося холодного тельца в руках дарило незабываемые ощущения.

– Только попробуй отпустить! – суетился некромант, прыгая вокруг. – Только попробуй! Я его пять лет выращивал. К жабе! Неси его к жабе! Живо!

Скуля от отвращения, иду к подоконнику. «Это» дергается все сильнее и сильнее. С рук капает слизь. Еще немного – и либо я его раздавлю, либо он выскочит.

– Так. Сюда! Давай.

К рукам подставили банку с жабой. Земноводное сидит у стенки, выпученными глазами изучая нового соседа. Сосед вырывается и лезть отказывается. Маг держит банку и ничем помочь не может, зато орет так, что уже я начинаю орать в ответ.

– Да пихай ты его!

– Он не лезет!

– Дави, дави!

– Скользкий!

– Это ты безрукая! Вот ведь связался с ведьмой-недоучкой. Ежели не запихнешь – сделаю девой и зарежу на месте!

У меня заклинило воображение. Но тут глиста все-таки оказалась в банке, маг тут же ее захлопнул, едва не оттяпав мне полпальца, и радостно прижал к груди, жмурясь и улыбаясь как идиот.

– Да! Моя… моя прелесть.

Лягушка орала не своим голосом, отбиваясь от червяка, который и сам метался как угорелый, пытаясь вылезти. По-моему, квакуша его испугала.

– А сейчас он съест ее сердце, и я… А чего он не ест?

Червь повис на крышке и слезать отказывался. Лягушка валялась в глубоком обмороке.

– Слазь, кому говорю!

Хмыкнув, стучу ногтем по банке.

– А ну убери руки. Разобьешь еще. Что делать тогда будем?

– Не знаю. – Пожав плечами, отхожу на шаг.

– Так. Ладно. Проголодается – съест. А пока…

Оглядевшись, маг посмотрел на выбитую дверь, на меня, снова на дверь.

– Чего заходила-то?

– Картошка. – Пытаюсь отвлечься от банки и вспомнить, зачем пришла. – Из чего ты сделал картошку? Из червей?

– Нет. Из картошки. – Маг вздохнул и пошел к столу. – Превращать что-то во что-то очень сложно и отнимает много сил. Ради тебя я бы так стараться не стал.

– Да? – немного успокаиваясь и приходя в себя. – А мясо чье?

– Не человечье, успокойся. Кабан какой-то во двор забежал, вот мои ребятки его и забили. Ну часть сожрали, а то, что осталось, я тебе и поджарил.

Мне плохо… Я доедала за зомби?! О, жуть-то какая!

– Ты чего? Эй.

Но я уже сбежала, держась одной рукой за стену, второй – за живот.

22:15

Поджарила яичницу. Яйца я долго и пристально рассматривала, проверяя на цвет, запах и консистенцию. Вроде ничего, есть можно. На запах яичницы зашел маг, грустно постоял над сковородкой и вышел. Меня на миг обуяла жалость, и я предложила половину яичницы. Некромант меня послал и, хромая, удалился в лабораторию. Странный он какой-то. Зомби вон вроде бы едят (кабанов, к примеру). А этот только ходит да страдает.

23:14

Убираю чердак. Уборка у меня несложная и интересная: все, что мне не понадобится, выбрасываю из окна. Внизу во дворе собрались зомбики, провожающие взглядом каждую вылетевшую вещь, явно ждут, когда вылечу я. Голодные они вечно, вот и стонут под окном. И накормить-то нечем. Яйца тоже были последние.

– Ты чего творишь?!

О. Нарисовался, стоит, красавчик, в дверях, трясущийся от возмущения и с банкой в руках. В банке сидит лягушка и умирает в объятиях черной пиявки. Дышит ровно, иногда поглаживает лапкой скользящего по ней червя. Я, конечно, не специалист, но, судя по всему, квакуша не очень-то и страдает.