Лёгкий морозец щиплет щёки и нос маленького Джереми, который, утопая по колено в снегу, бежит за шестимесячным беспородным щенком, подаренным ему родителями на Рождество. Заливаясь искренним детским смехом, он пытается звать питомца данной им же кличкой Чуи, но ещё не привыкший к ней щенок лишь удивлённо смотрит на него, слегка наклонив голову вбок. И лишь, наоборот, коротко и тоненько тявкая, зигзагами отбегает на несколько шагов, после чего стоит и ждёт, пока Джереми вновь приблизится к нему на расстояние вытянутой руки, и вновь отбегает. Большие висячие уши щенка прыгают вверх-вниз, будто он машет ими, стараясь взлететь.

Чуть поодаль от Джереми, резвящегося в небольшом парке со столь долгожданным щенком, прогуливаются из стороны в сторону, стараясь согреться, его родители, беседуя о чём-то своём, взрослом. До конца праздничной недели ещё три дня, но уже на следующий день избранный какие-то полгода назад мэр города, Джереми Уилборн-старший, собирается выходить на работу – и теперь думает о том, как сказать об этом жене, которая, как и всегда, поддержит его, но в глубине души наверняка не обрадуется.

Пару недель назад он нечаянно подслушал разговор Шаи Уилборн со своей матерью. Он сидел на кухне, ужиная в одиннадцать часов вечера после того, как только что вернулся из здания мэрии. Сын уже спал, а Шая как раз говорила по телефону через стенку, видимо, не расслышав, как пришёл с работы отец семейства. Конечно, он мог бы и не вслушиваться или включить погромче стоявший на подоконнике радиоприёмник, но внутреннее любопытство пересилило – он изо всех сил напрягал слух, чтобы не пропустить ни единого слова жены. Она явно проявляла беспокойство из-за того, что, получив новую должность, муж погрузился в работу с головой, много меньше времени проводя с семьёй и особенно с сыном. Уилборн-старший сам понимал всё это, но карьерный рост буквально вскружил ему голову. Тем не менее слова жены расстроили его и даже как-то пристыдили. Но он не мог иначе. Его мечта была столь близка! Теперь казалось, что нужно лишь ещё немного усилий, совсем чуть-чуть…

И всё же сказать нужно. Уже сформулировав в голове те фразы, что он теперь собирается произнести, Уилборн-старший открывает было рот, как вдруг какой-то шум останавливает его на самом вдохе. Прислушавшись, он различает своё имя, которое выкрикивает человек, стремглав несущийся к нему от самого входа в парк. Их разделяют несколько десятков шагов, когда уставшие глаза, уже начавшие в довольно молодом возрасте терять зоркость, рассматривают пунцовое лицо бегущего человека. Его щёки колышутся при каждом выкрике, а ноздри раздуваются, как у быка, стремящегося разорвать красную тряпку, которую держит матадор. Взгляд безумен и буквально буравит на бегу лицо Уилборна-старшего.

– ТЫ ЗНАЛ, ДЖЕРЕМИ! ЗНАЛ, МАТЬ ТВОЮ!

Человек поднимает руку, тыча указательным пальцем прямо в грудь отцу семейства. С каждым словом из его рта вылетает слюна, прожигая пушистый снег, лежащий на тропинках парка.

– Харрис, остановись. Стой на месте, прошу тебя! – кричит ему в ответ Уилборн, на всякий случай закрывая собой жену.

– Ты знал. Зна-а-а-л, сукин ты сын! Признайся, скажи это! СКАЖИ МНЕ ЭТО В ЛИЦО!

– Беги к Джереми, быстро, – бросает жене через плечо Уилборн, после чего, видя, что Харрис продолжает двигаться в его направлении, делает два шага назад, выставив перед собой обе руки, стараясь словами и жестами успокоить Харриса. – Послушай меня, давай ты успокоишься и не будешь пугать мою семью, ладно?