– Привет, Саша, – улыбнулась она.
Глава 2
– Алена? – неподдельно удивился я. – Ты как здесь? Ты же в лагере…
– Приехала тебя повидать, узнала про то, как ты отличился. Нам про тебя заметку из газеты зачитали на заседании Совета дружины, и я приехала на денек, думала, ты весь израненный, беспомощный, но, смотрю, дела не так плохи, – хитро прищурилась старшая пионервожатая.
Но на лице её ещё лежала тень той тревоги, с которой она сюда ехала.
– Ладно, я пойду, – сказала Василина. – А вы бы хоть девушке тубаретку предложили.
– Заходите, – подскочил Нурик и изобразил казахский реверанс (может, это было что-то другое, но я про себя нарёк его так). – Пиво будете?
Василина зыркнула на Ахметова, и тот умерил пыл гостеприимства, убрал улыбку кота с довольного лица.
– Я бы хотела поговорить с Сашей наедине, – чуть отстранилась от ухаживаний Нурика девушка.
– Да не вопрос, всегда пожалуйста. Я… покурить. Ну вы тут это, – он хитро подмигнул мне. – Если что – закрывайтесь-на…
– Иди уже, – шикнула на него комендант и вытянула Нурлана за собой в коридор. – Без сопливых разберутся.
И дверь за ними закрылась.
– Ну рассказывай, – пытливо уставилась на меня Алёна, – как жизнь молодая?
– Чай будешь? – вопросом ответил я.
– Нет, спасибо.
– Да нормально, потихоньку, вот… на больничном пока, – я постучал по гипсу. – Там ничего страшного, там не открытый перелом, а закрытый. Ха-ха…
Шутку Алена не оценила, а посмотрела на меня серьезно и проговорила:
– Как ты с одной рукой по хозяйству управляешься? Бедненький… Стираешь, готовишь. Сосед, наверное, помогает?
– Хм-м… Нурик – отличный парень. Он даже оберег мне подарил от сглаза, – попытался я перевести тему. – Это такая штука, которая, согласно поверьям, обладает…
– Я знаю, что такое оберег, Саша, – перебила меня пионервожатая и уже глядела на меня так, будто мы на допросе.
Вот блин… Со мной так Виталий Владимирович не разговаривал, как она сейчас. Ей бы не в школе работать, а погоны носить.
– Да я, конечно, не верю в эти всякие сглазы, – продолжил я развивать левую тему. – Заговоры-приговоры, но…
И снова Алена не дала мне договорить, но в этот раз не перебила, а заткнула рот. В буквальном смысле этого слова. Заткнула поцелуем.
Я немного офигел. Со знаком плюс, конечно, но всё же. Обнял ее за талию одной рукой, вторую не знал куда девать и отвел ее за собственную спину.
– Хорошо целуешься, – как-то слишком спокойно и ровно для романтических разговоров проговорила девушка, когда долгий поцелуй закончился и она чуть отстранилась, чтобы посмотреть мне в глаза. – Много девушек перецеловал, наверное…
– Ну-у… не то чтобы много, – зачем-то стал оправдываться я. – Но, кхм, не вчера родился, да…
И я притянул ее снова к себе, чтобы повторить поцелуй. Алена приложила указательный палец к моим губам, поставив его поперек, как запрет говорить или что-то еще, и вдруг выдала:
– Вот когда Асю бросишь и съедешь от нее, тогда, может, и поцелуемся, Морозов. А пока – лечись. Поправляйся…
Любовные пассатижи! Я вытаращился на нее.
– Погоди… Так ты это… – я подбирал слова, и секунды убегали от меня.
Ситуация очень щепетильная, не каждый день попадаешь в такую – честно говоря, в первый раз так угодил.
– Ты, что ли… Э-э…
Больше ничего не придумывалось.
– Да все я знаю, Морозов, Ася поделилась, она ведь подруга. А подруги не предают.
Акцент был сделан на последнее слово, будто именно я – предатель. С другой стороны, официально у нас с Аленой ничего не было, даже на свидание не ходили, все недосуг было, столько навалилось за этот мой первый месяц пребывания в новом-старом времени. А тут такая скрытая претензия.