С Игорем под ручку я и вошла в ночной клуб, переодевшись в просторном санузле медицинской клиники. Какие бы новости я сегодня не узнала, я хочу встретить их во всеоружии. Макияж я умею наносить, хоть с закрытыми глазами. Глаза подвела жирными стрелками, растушевала. Густо накрасила ресницы. На губы нанесла влагостойкую розовую помаду.

Волосы собрала в высокий хвост. Надела серебристое невесомое платье, из-за небольшой длины похожее на греческую тунику. Оно было очень коротким, и моя стеснительность не позволила надеть его без тонких серебристых шортиков. Я искренне надеялась на их помощь в непредвиденной ситуации.

На ноги водрузила тончайшие босоножки. Несколько кожаных ремешков похожих на шнуры были черными, остальные серебристыми. Они прекрасно удерживали обувь на ноге. В этих босоножках ступня выглядела верхом изящества.

Из украшений выбрала серебристые кольца серёжек. Огромных, но удивительно мне подходящих. А ещё, цепочку. С сегодняшним глубоким вырезом её было прекрасно видно. И кольцо на нём из белого золота с бриллиантом. В самой глубине декольте. Подарок Фёдора на помолвку.

Я носила кольцо на работу именно на цепочке. С одной стороны, оно всегда со мной. А с другой никаких нарушений требований работодателя. И лишнего внимания не вызывало.

Вот такой блестящей и незрячей я и оказалась в окружении своих бывших одногруппников.

Парни выбрали тот же столик, что и вчера. Тут можно было разговаривать. Именно для этого мы и собирались. Лёша вчера поднял болезненную тему, и вот сегодня наступил момент истины. Мы с Игорьком добрались раньше всех, уселись за столик. И когда подтянулись остальные я поняла, что дело очень серьёзное.

После глазных капель я видела только силуэты друзей. Ни выражений лиц, ни текстов в их смартфонах я разобрать не могла. Но сидели они в напряжённых позах. И читали то, что обнаружили в сети печальными голосами.

А дело было дрянь. Как и сказал Лёша, Фёдор подписал контракт на следующий год с MIT. Это подтверждалось приказом об утверждении преподавательского состава, планом работы факультетов, в котором были часы Фёдора. И анонс научной деятельности тоже содержал его фамилию.

– Он не вернётся, Ариш. А главное, он не собирался возвращаться и врал тебе. – Игорёк всегда вступается за слабых. С его обострённым чувством справедливости, он не единожды отбивал девушек у хулиганов. И теперь был готов перегрызть за меня горло.

– Игорь, я уже поняла это. Большая девочка, справлюсь.

– Это не по-человечески. Ты бы сейчас работу поменяла и из-за кого? Человека, который к тебе возвращаться не планировал? Кстати, у меня есть и другие подозрения относительно Фёдора. Озвучивать не буду, пока не найду конкретных доказательств.

Мне и так было мерзко знать, что Фёдор мне врал. Знал, что останется в США и выкручивал мне руки: «Если не сменишь работу, я разорву нашу помолвку». Но это бы ничего не решило. Хорошо, что я свалилась перед собеседованием с Риццо. Хоть у Моторина останусь и не буду попусту нервничать при переходе.

– Арина, я смалодушничал и не рассказал тебе. – Лёху я почти не видела. Только белобрысое пятно головы и искристый силуэт рубашки. Даже зажмурилась от переливов.

– Лёш, забудь. Мы уже выяснили правду, и я не сержусь. Удачи тебе в Америке. Стань знаменитым учёным, у тебя получится.

– Да я не об этом, Ариш. Есть ещё одна вещь, которую ты не знаешь. Ты, наверное, собираешься сейчас звонить Фёдору, выяснять, сколько он будет преподавать в MIT?

– Разумеется! У кого-то же должно хватить духу. Пусть себе работает в США, я тогда вернусь в Deloitte. Мой бадди как раз добрался до самой вершины карьерной лестницы. Звал меня к себе.