Настоящее обладает первостепенной важностью; настоящее, сколь трагичным и болезненным оно бы ни было, – единственная дверь в реальность. Будущее – это продолжение прошлого через настоящее; благодаря пониманию настоящего преобразуется будущее. Настоящее – единственное время для понимания, ибо оно распространяется и во вчерашний, и в завтрашний день. Настоящее – это всё время; в семени настоящего заложены прошлое и будущее; прошлое – это настоящее, и будущее – это настоящее. Настоящее есть вечное, вневременное. Но мы расцениваем настоящее, «сейчас», как проход в прошлое либо в будущее; в процессе становления настоящее является способом достижения цели и, таким образом, теряет свою огромную значимость. Становление создаёт непрерывность, бесконечность, но это не есть вневременное, вечное. Стремление стать выплетает узор времени. В моменты великого экстаза вы не испытывали прекращение времени? Когда нет ни прошлого, ни будущего, но только глубокое осознавание – вневременное настоящее. Если вы испытывали такое состояние, начинает действовать жадность: она восстанавливает поток времени, начинает вспоминать, возрождать, смотреть в будущее с надеждой на новые переживания, перекраивать узор времени, чтобы зафиксировать вневременное. Так жадность, становление удерживает мысль-чувство в оковах времени.

Так что осознавайте настоящее, каким бы оно ни было – печальным или радостным; тогда оно раскроет себя как временной процесс, а если мысль-чувство может следовать своим неуловимым и непрямым путям и превзойти их, то именно эта всеобъемлющая осознанность и есть вневременное настоящее. Смотрите лишь в настоящее, не в прошлое и не в будущее, ибо любовь – это настоящее, вневременное.

Вопрос: Вы осуждаете войну, однако разве вы сами не поддерживаете её?

Кришнамурти: Разве мы все не поддерживаем это ужасное массовое убийство? Мы – каждый из нас – ответственны за войну; война – это конечный результат нашей повседневной жизни; она возникает благодаря нашей повседневной мысли-чувству-действию. Мы проецируем то, чем мы являемся в наших профессиональных, общественных, религиозных отношениях; мир является тем, чем являемся мы.

Пока мы не поймём первичные и вторичные факторы ответственности за войну, мы не сможем ни в чём разобраться, не сможем избавиться от этой беды. Мы должны знать, на чём сделать акцент, и только тогда поймём проблему. Существование нашего общества неизбежно закончится войной; общество приспособлено к войне, и его индустриализация ведёт к войне; его ценности способствуют войне. Что бы мы ни делали в этих рамках – всё способствует войне. Когда мы покупаем что-то, налоги идут на войну; почтовые марки помогают поддерживать войну. Мы не можем избавиться от войн и направиться туда, куда хотим, особенно сейчас, потому что общество организовано так, чтобы поддерживать всеобщую войну. Самая простая и безобидная работа так или иначе делает вклад в войну. И что же мы должны делать? Мы не можем уединиться на острове или сбежать в какое-то примитивное сообщество, ибо современная культура повсюду. Так что же мы можем сделать? Нам отказаться платить налоги и покупать марки, раз это поддерживает войну? Разве это первично? Если нет, и это вторично, то давайте не будем отвлекаться на это.

Не является ли более глубоким первичный вопрос – вопрос причины самой войны? Если мы можем понять причину войны, то вторичный вопрос можно рассматривать с совершенно иной точки зрения; если мы этого не поймём, то запутаемся в этом. Если мы можем освободить себя от причин войны, то, возможно, вторичная проблема вообще не возникнет.