Эммерсон научил меня дыхательной технике, которая помогала успокоиться перед серьезными переговорами. Переговоры – всегда конфликт, конфликт – всегда стресс, особенно, когда на кону стоят огромные суммы денег, заводы или будущее бизнеса. Сейчас на кону мое профессиональное будущее. Ставки слишком высоки и права на ошибку у меня нет. Когда ладони перестали дрожать, подняла взгляд и замерла. Майер внимательно смотрел на меня сверху вниз. Когда только выйти успел?

- С вами все в порядке?

- Да, все хорошо. Вы куда-то уходите?

- Я к Захарченко. Вернусь через полчаса. Есть что-то срочное на подпись?

- Да, сейчас.

Передала боссу документы. Он достал из переднего кармана пиджака ручку в серебристом корпусе, внимательно прочитал документ и поставил размашистую подпись.

- Сейчас же отнесу для исполнения.

Мы вместе вышли из кабинета, только я остановилась у лифтов, а Майер прошел дальше, в конец коридора, к кабинету зама. Пока ждала лифт, любовалась его фигурой и уверенной поступью. Чем-то он мне напоминал мои любимые Мерседесы. Смотришь на них и понимаешь: вряд ли существуют силы, способные помешать им двигаться вперед.

Перед тем, как войти в кабинет Захарченко, босс обернулся. Наши взгляды встретились на миг и время словно остановилось. Да что со мной такое?

Звоночек лифта привел в чувство. Спешно вошла внутрь, нажала кнопку первого этажа и, прижавшись к холодному стеклу кабины, унимала расшалившееся сердце. Только сейчас оно шалило вовсе не от страха…

Хорошо, что лифт босса выделенный. Не приходится останавливаться на каждом этаже и толпиться с чужаками. Мне сейчас требовалось сконцентрироваться. Извлекла из сумочки небольшой диктофон, похожий на блестящую пуговицу и, включив запись, сунула в бюстгальтер, прямо под грудь. Конечно, качество записи будет так себе, но, главное, запись вообще будет! Я нередко проворачивала данный фокус на важных переговорах, чтобы потом, при случае, можно было предъявить недобросовестным контрагентам доказательства их же слов. Когда человек не знает, что его записывают, он ведет себя иначе. Понимаю, что незаконно, но… Никто не говорил, что в мире большого бизнеса все соблюдают правила. Здесь каждый сам за себя и, если тебя съели, виноват ты.

Первый этаж, людный холл, турникеты охраны, уличная прохлада… Казанцев имел наглость припарковаться прямо на центральной парковке перед входом, а к дверям приставить одного из питбулей, словно я могу заблудиться. Под устрашающим конвоем проследовала до машины, забралась в салон.

Полумрак, запах сигар и алкоголя. Складывалось ощущение, что я не в машине, а в наркопритоне, не хватало только шлюх и блэк-джека.

- А вы исполнительная девочка, Лиза, - проворковал Илья.

- Я не давала повода для фамильярности. Вот документы, которые вы просили.

Протянула мужчине папку, но, когда ее коснулись тонкие длинные пальцы, не спешила отпускать.

- Вы хотите обрушить акции Аскер. Зачем это вам?

- Это бизнес, Елизавета Павловна, - хищная улыбка. – Не я один играю на фондовой бирже.

- Ваша деятельность связана с инвестициями? – отпустила документы, позволяя Казанцеву взять папку и небрежно раскрыть. – Мне необходимо знать, на что я подписываюсь. Я не собираюсь уходить от Майера в пустоту и верить обещаниям – тоже. Время, когда слово джентльмена чего-то стоило – прошло.

- И чему же вы верите?

- Договору, скрепленному печатью и подписью.

Мужчина внимательно изучал переданную ему информацию, водил длинным пальцем с аккуратным маникюром по таблицам, выискивая изъяны. Но их там не было. С фотошопом я не дружу, цифры меняла в Excel, информацию переписывала в Word, поэтому никаких следов подделки не найдет даже опытный эксперт.