– Все хорошо, Кай! Дыши! – Голоса друзей вернули меня в реальность.

А нужна мне такая реальность? Без нее.

– М-да, – это единственное, что мог сказать Дэни, когда мы расположились у Стеффана в гостиной.

Мы пошли к нему, потому что меня надо было увести из школы. Стеффан налил нам колу в высокие стаканы и поставил тарелку с чипсами на столик напротив дивана.

– М-да, – повторил Дэни. – Вот же она…

– Не она, – я перебил друга, – это я полнейший придурок, раз всерьез решил, что Эмилие обратит на меня внимание.

– А чем ты хуже того хоккеиста, с которым она зажималась? – оскорбился за меня Дэни.

– Дэни! – Стеффан кашлянул. – Не надо.

– Она с кем-то зажималась? – Я поджал колени и спрятал лицо. Все-таки сейчас заплачу.

– Не бери в голову, – Стеффан постарался меня успокоить. – Может, нам только показалось.

– Нам? И давно вы знаете, что у нее кто-то есть?

– С декабря. – Дэни сделал громкий глоток. – Мы просто не хотели тебя расстраивать.

– На Рождество, – тихо добавил Стеффан, и в гостиной повисла оглушительная тишина. – Мы просто не хотели тебе портить… ну, портить всё.

Вот тебе и друзья. Знали, что девчонка, которую я люблю, с кем-то встречается, и молчали. Предатели!

Я выскочил из дома Стеффана, на ходу натягивая куртку. Вот я и остался наедине со своим разбитым сердцем и кучей мыслей, которые преследовали меня тысячей колких снежинок. Я бежал, снег бил в лицо, но он не таял, а оставался на коже. Кажется, ничего теплого во мне не осталось. Только боль.

А может быть, так и должны поступать друзья? Оберегать от грусти и поддерживать твою любовь к человеку, который растопчет твои чувства…

Я просто должен обнять Бёрге и поплакать. Хоть это и не по-мужски. Но к черту все эти предрассудки.

– Я просто не вижу логики, – вздохнула я.

– Тем не менее она есть. – Мама быстро застегнула молнию на своем джемпере, поправила волосы и нажала пальцем на кончик моего носа, словно на кнопку звонка. Единственное отличие: он не издавал сигнала при нажатии, но, похоже, ей было все равно, это действие и так доставляло маме удовольствие. – Ну же, дорогая, не упирайся. Я уже предупредила директрису Анхем, что ты принесешь сегодня документы и познакомишься со школой.

Вот. Же. Мрак.

И почему взрослым так нравится улыбаться, сообщая то, что точно не обрадует их детей? Как будто мало мне переезда в глухомань с отвратительной погодой. «А вот тебе старый, убогий дом, Герда! Кстати, твоя комната будет на чердаке». Ничего, что под крышей ужасно воет ветер, а полы скрипят так, будто надрывается целый оркестр из гнилых половиц, в котором солирует кривая центральная балка, играющая роль распорки посреди комнаты.

Мало мне того, что весь вчерашний день я без перерыва убирала паутину и стирала пыль со всех возможных поверхностей. На десерт мама оставила новость о том, что сегодня меня ждет худшее. Именно так я и вижу знакомство с новой школой. Это пугает меня до чертиков!

– Мам, сегодня тринадцатое.

– И?

– Завтра начинаются каникулы. – Я взглянула на нее с надеждой. – Зачем мне приходить в последний день? Разве я не могу прийти потом, в первый день учебы?

– Неужели тебе не хочется познакомиться с новыми ребятами?

Я постаралась сделать выразительное лицо, чтобы мама так все поняла. Но безуспешно.

– Тем более сегодня предпраздничный день! – пропела она. – У всех будет хорошее настроение!

– Вот именно. – Я печально опустила плечи. – Никому до учебы и дела не будет. Можно мне не ходить?

– Наверное, будут разносить валентинки… – Мама мечтательно улыбнулась. Эта улыбка с милыми ямочками делала ее моложе, и она снова походила на ту счастливую женщину, какой была, когда папа был еще жив. – Может, и тебе достанется, а? – Хитро подмигнула она.