– Скорее всего, он дал стрекозам это название из-за зубцов на верхних челюстях этих насекомых.

– Ба! Учёные такие скучные! – вырвалось у Юлии.

– И не говори, – рассмеялась Антонина, – то ли дело поэты! Вот, послушай!

– Это Степан Щипачёв? – спросила Юлия.

– Нет, Генрих Гейне.

– Я же говорю, что ты непостоянная, – ворчливым старушечьим голосом проговорила внучка.

– Это ещё почему? – рассмеялась Антонина.

– Потому что скачешь, как стрекоза!

– Стрекоза не скачет.

– Ладно! Пусть цикада! А я нашла Щипачёва!

– Где?

– Ба! Ты – как с луны свалилась! В интернете, конечно. Почитать?

– Читай.

И Юлия стала читать бабушке стихи полузабытого, но не утратившего актуальности советского поэта. Читала она с выражением, время от времени отрывала глаза от текста и смотрела на бабушку, спрашивая взглядом: «Ну что, нравится?»

Бабушка молча кивала в ответ и улыбалась.

Внук Александр смотрел на них снисходительно, и читалось в его взгляде: «Прямо как дети малые». Себя с некоторых пор он считал взрослым человеком, умудрённым жизненным опытом.

И вот они наконец сошли с поезда в Симферополе.

«Боже, как давно я не была в Крыму!» – подумала Антонина и рассмеялась.

– Ты чего, ба? – спросила внучка, дёргая её за руку.

– Это она так радуется, – пояснил внук с самым серьёзным видом.

Потом долго спорили, куда же им поехать. Внук хотел в Севастополь, а внучка – в Ялту.

С большим трудом Антонина уговорила их отправиться в Алушту, пообещав, что они во время пребывания в Крыму съездят и в Севастополь, и в Ялту. Самой же ей очень хотелось посетить Никитский ботанический сад. Она последний раз была в нём в ранней молодости с первым мужем. И они там, как сумасшедшие, целовались на берегу маленького пруда, даже не пруда, а прудика, в котором плавали розовые и белые кувшинки и, кажется, золотые рыбки. Точно этого Антонина уже не помнила. Зато она отлично помнила находившийся в Алуште склон, весь засаженный лавандой, и ещё помнила, какой головокружительный аромат исходил от этого лилового ковра. А она ползала по нему, нарушая все правила, и сорвала-таки для себя несколько веточек этого ароматного растения.

«Вспомнить стыдно!» – думала Антонина, но раскаяния почему-то не ощущала.

– Итак, решено! Едем в Алушту! – произнесла она.

– Едем, – согласились дети, – но только помни, что ты обещала нас везде свозить.

– Разве я вас когда-нибудь обманывала? – возмутилась Антонина.

– Что-то не припоминаю, – нехотя признал внук.

– Нет, бабушка, нет! Не обманывала! – заскакала внучка то на одной, то на другой ноге.

Антонина действительно старалась никогда не обманывать своих детей, а потом – и внуков. Даже на самые неудобные вопросы она находила приемлемые ответы. Обещания давала только тогда, когда была уверена, что сможет их выполнить. Если сомневалась, то так и говорила: «Я постараюсь это сделать. Но если мне что-то помешает на этот раз, перенесём на более поздний срок». Дети, а потом и внуки привыкли к её правдивости и были уверены, что их бабушке можно верить.

– Ты лучше под ноги смотри, попрыгунья-стрекоза! – сказал мальчик сестре.

– Стрекоза не прыгает! – ответила Юлия и гордо задрала нос, хоть в чём-то она благодаря бабушке была теперь осведомлённей старшего брата.

– Не прыгает, – усмехнулся Саша, – а ты прыгаешь, вот шлёпнешься сейчас, и нос будет пуговкой.

– Как у Пуговкина? – почему-то обрадовалась сестра.

– Угу.

– Тогда я буду прыгать, как попрыгунья-цикада! – развеселилась девочка.