– Сколько?

– По трое суток максимум. Так, чтобы успеть до заседания Совета, на котором проведут выборы.

Хм. Нет, не так: хм-хм-хм! Все гораздо хуже, чем я ожидал, а уж у меня накопился большой опыт моральной подготовки к трудностям!

– Правда, немного времени мы сэкономили. Твоими стараниями, – хлопнул меня по плечу Ли. – Совместили ограбление с угоном.

Ну хоть в чем-то не напортачил… Отрадно.

– Обед готов! – возвестила Элисабет, появляясь на пороге нашей «комнаты переговоров», и беседа плавно перетекла на кухню, а по совместительству – столовую.

Поскольку за едой благопристойно воспитанные люди не обсуждают деловые вопросы, мы в основном молча поглощали паэлью, видимо наверченную девочкой из всего, что нашлось в закромах. Ну а потом, как водится, занялись-таки тем, что обычно выполняют на голодный желудок: закончили осмотр полученных моим организмом повреждений.

Прояснившиеся подробности не особо испугали, но и вздоха облегчения не вызвали. Ли определил у меня интоксикацию, возникшую неизвестно от чего, зато проявившуюся максимально активно: в комплекте с узорами прилагались чрезмерно расширенные зрачки, проблема с голосовыми связками, из-за которой я заметно охрип, и тремор пальцев правой руки. Последняя особенность, что характерно, усиливалась именно в те минуты, когда мои пальцы не были ничем заняты. На вопрос, что же мне вертеть в руках, причем постоянно, чтобы не выглядеть перед случайными свидетелями близким родственником мистера Паркинсона, я получил несколько глупых ответов и один непристойный, но, слава богу, все решилось проще некуда. И правда, что может быть проще, чем полинезийский дикарь с детским раскидайчиком?

На окраине Дип-Дип-Тауна[3] – места, где не властвовали никакие законы, кроме закона улиц, зачастую намного более справедливого и гуманного, чем результат творчества народных избранников или тиранов-узурпаторов – то ли объединяя, то ли разграничивая столичные районы, располагался большой и почти регулярный парк. В начале недели, да еще вскорости после обеда гуляющих здесь было немного: те, кто принимал пищу на свежем воздухе, уже успели разбрестись по рабочим местам, домохозяйки давно потянулись к семейным очагам, которые надо было начинать растапливать, а школьники и студенты еще не осчастливили город своим присутствием. Поэтому наша прелюбопытнейшая компания добралась до места встречи, назначенного нынешним председателем Совета кланов, вызывая нездоровый интерес лишь у очень ограниченного числа случайных прохожих.

Впереди, разумеется, шествовала инфанта. Грациозно, мелкими шагами, длину которых успешно регулировала строгая прямая юбка, спускающаяся чуть ли не до лодыжек. Впрочем, верх девичьего костюма тоже выглядел чем-то вроде панциря: жакет с длинными рукавами и глухим воротом, казалось, своей волей не позволял спине Элисабет расслабиться. Диего щеголял черной униформой, наверняка солдатской, только без нашивок и прочих опознавательных знаков. Брендон отказался только от своего задрипанного халата, а футболку и штаны с кучей карманов оставил на месте.

Все трое шли передо мной. На отдалении не менее чем два метра. Вернее, я отставал, четко соблюдая дистанцию. Где-то позади маячила вторая граница зоны моей относительной свободы, но мне не очень-то хотелось уточнять рассеянное предположение Ли: «Что-то вроде двухсот пятидесяти… или пятисот?» Хотя итог, ожидающий меня там, на втором рубеже, наверняка должен был быть таким же, как первый…

Выглядело это обмороком. Или клинической смертью – все зависит от личных вкусов и предпочтений наблюдателя. А практически возникал паралич нервной системы и вместе с ней всего прочего, что контролируется нервами. Причем длился он ровно столько времени, сколько источник биоволн находился в радиусе поражения: стоило Элисабет испуганно отпрянуть, функции моего организма начали возвращаться к нормальной деятельности… Ну или по крайней мере условно нормальной.