Замок сцепленных пальцев вонзился мне в висок. Мир перед глазами сразу же начал темнеть, но, пока еще в нем оставались отдельные проблески ясности, я успел расслышать вроде бы равнодушное, но в то же время исполненное неподдельной ярости:

– Лучше бы ты меня убил!

Морган Кейн

За что я на самом деле нежно люблю своего напарника, так это за замечательное свойство организма вырубаться сразу и без постшоковых спецэффектов. Я, к примеру, теряя сознание, зачастую успеваю нанести урона больше, чем в боеспособном состоянии. Может быть, именно поэтому меня так часто бьют? В смысле бьют по голове?

Под ногами хрустнули осколки витринного стекла: лакированный амановский «маверик» въехал аккурат в самый центр прозрачной стены, за которой располагался… Дайте-ка сообразить. Ага. Ювелирный салон. Так, может, это вовсе не стекло хрустит на каждом шагу? Может, это бри…

– Стой где стоишь!

Когда на тебя смотрит дуло пистолета, неважно, большого армейского «бристоля» или элегантного дамского «розенкройца»[2], обычно задаешься одним вопросом: куда попадет следующий выстрел. Вот и верзила, наставивший на меня оружие, наверняка считал, что я буду прежде всего озабочен безопасностью собственной жизни и прочими полагающимися в комплекте предрассудками. Мне же, в свою очередь, представлялось вполне уместным упасть на колени и истово помолиться какому-нибудь святому, но, увы, ни первое, ни второе не вписывалось в сценарий той роли, что мне выдала Барбара.

– Могу сесть. Могу лечь. Могу… – Я потряс в воздухе скованными руками. – Помогите избавиться от этой «ювелирки», и я вообще уйду. На все четыре стороны.

– На четыре – это можно, – разрешил верзила, положив вторую ладонь на рукоятку самого натурального мачете, которое я когда-либо видел.

– Эй-эй! На расчлененку я не подписывался! Ограбление – это можно. Это дело чистое.

– Не такое уж и чистое, – робко заметил второй грабитель, разумеется замаскированный с ног до головы.

Вот только никакие маски не могли скрыть, что ему от силы лет семнадцать, что костяк у него хрупкий, рост небольшой, а движения… Скажем, не слишком уверенные. Но, признаю, полные решимости что-нибудь учудить. А в подобных делах энтузиазм бывает намного выгоднее опыта.

Персонал салона в составе двух девиц примерно одинакового возраста сидел у дальней стены. Охранник лежал посередине торгового зала, лицом вниз, и этот момент меня не порадовал. Правда, и Амано, уткнувшийся в руль, тоже не давал особого повода для веселья. Но ему-то как раз нужно было лежать без движения и сознания. Ради его же целости и сохранности. И мой напарник, как будто догадываясь о сути происходящего, в точности следовал негласной инструкции прикидываться трупом. А я старался не думать о том, что начнется в моей жизни после того, как труп, то есть капитан Сэна, начнет догадываться по-настоящему. Легкая и быстрая смерть – вот и все, о чем мне останется просить…

Бррр!

– Оклемается, – небрежно бросил верзила.

– Ты обещал! – с нажимом сказал коротышка, и после сей явно ритуальной фразы оба зачем-то воззрились на меня.

Эй, парни, у вас что, перекур? А часы-то тикают, все безжалостнее и безжалостнее. Мне, по крайней мере, ждать некогда.

Я лихорадочно обвел взглядом руины ювелирного салона и с трудом подавил разочарованный вздох. Они даже еще и не приступали! Ну что за везение, я вас спрашиваю? А, можете не отвечать. Это мое везение. Самое натуральное. Что ж, придется в очередной раз доказывать справедливость поговорки о том, что каждый человек сам кузнец своему несчастью. Или как там звучало в оригинале?