На следующее утро подруги едва разлепили глаза. Выпитое ими накануне на празднике местное шампанское оказалось весьма вкусным. Привезли его в подарок господину Якобу какие-то его старые друзья – владельцы собственного заводика по производству вин, в том числе и шампанских, то есть шипучих. Но за минувшие столетия эти люди научились так отлично готовить свои вина, что те заслужили самую высокую мировую оценку. Вот и выпили подруги этого вина так много, что сегодня с трудом могли вспомнить вчерашнее.

– Кажется, вечер знакомства с семьей Криса прошел неплохо?

В голосе Леси не случайно звучал опасливый вопрос. Вчерашний вечер она помнила лишь частично. Что называется, тут помню, там не помню.

– А где Верунчик?

– В своей спальне.

– С Крисом?

– С гипсом! Какой Крис, если Верунчик самостоятельно еле может передвигаться?

– Тогда мы ей не помешаем, как ты думаешь?

Кира в ответ только простонала и накрылась с головой одеялом. Этим жестом она показывала, что не хочет ничего знать и просит, чтобы ее оставили в покое.

– Ну, лежи, лежи. А я пойду проведаю обстановку. Кофе тебе принесу.

В ответ на это Кира промычала что-то неразборчивое, что можно было понять и так, и эдак. Но, не припомнив утра, когда Кира отказалась бы от утреннего кофе, Леся выбралась из спальни. Выйдя в коридор, она снова поежилась от чувства тошноты, которое подкатывало к горлу всякий раз, когда ей приходилось ступать на стеклянный пол.

– И придумают же только… Ерунда какая-то! Как в таком доме жить, уму непостижимо. Придется Верунчику застелить тут все коврами или как у Петреса дома – шкурами.

При воспоминании о Петресе в душе у Леси шевельнулось какое-то очередное неприятное чувство. Кажется, вчера под вечер Петрес принялся ухаживать за ней. Во всяком случае, последние три бокала шампанского из тех, что она помнила, были принесены именно им.

– Спаивал он меня, что ли? Но с какой целью?

Никаких романтических преследований со стороны Петреса в адрес Леси, невзирая на выпитое ею шампанское и изрядную степень опьянения, не последовало. Или она этого просто не помнила? Надо было срочно восстанавливать пробелы в памяти.

– Верунчик? Верунчик, ты как?

Но в спальне Верунчика не было. Немного удивившись, куда это могла подеваться ее сестрица вместе со своим гипсом, Леся спустилась вниз, нашла кухню, а в ней обнаружила Лимпо.

– Дядюшка Лимпо, милый вы наш, скажите, вы не видели моего Верунчика?

– Вы имеете в виду невесту господина?

– Да. Именно ее я и имею в виду.

– Она там, где ее место.

– А где ее место?

– В спальне хозяина, разумеется.

Леся на время потеряла дар речи. Чтобы вновь обрести его, ей пришлось выпить целую чашку кофе, услужливо поставленную перед ней Лимпо.

– Вы… вы уверены?

– Разумеется.

Ну и Верунчик! Ну и прыть! Вчера прямо висла на подругах, делала вид, что и шагу без посторонней помощи ступить не может, а тут вдруг оторвалась по полной программе.

– Но у нее же гипс! – забыв, с кем говорит, ляпнула Леся.

Лимпо в ответ позволил себе сдержанную улыбку:

– Хоть я и старик, но мне думается, гипс в таких делах имеет далеко не самое важное место.

Вспомнив, кто перед ней, Леся страшно покраснела и попыталась ретироваться с кухни. Но Лимпо неожиданно остановил ее.

– Миссис…

– Пока что просто мисс.

– Мисс… Можно мне говорить с вами?

– Вы уже говорите.

Лимпо стоял перед Лесей смущенный, словно школьник. Старый негр переминался с ноги на ногу, явно пытаясь сказать что-то крайне важное для него. Но не находил слов.

– Уезжайте! – наконец выпалил он. – Уезжайте вы с подругой обе!