Гуров молча сел в кресло, закинул ногу на ногу и потянулся за сигаретами. Крячко поискал взглядом второе кресло или какой-нибудь стул, не нашел ничего подходящего и вынужденно разместился на низеньком диванчике у дальней стены кабинета.

– Вы в своем уме? – Велиханов не был раздражен, его голос звучал скорее устало. – Вы хоть сами понимаете, о чем сейчас говорите? У нас ЧП. Ясно? Нет, в ближайшее время никаких турниров не будет. Нет, ничего не будет… А при чем тут комплекс? Арендные помещения – это одно, а… Нет-нет, нас это тоже не касается. Я говорю только о тех турнирах, организатором которых являюсь лично… Господи, да поймите вы наконец… Алло… Алло? Вот черт! – Он недовольно швырнул трубку на аппарат и в очередной раз подбросил в воздух и поймал две игральные кости. – Такое ощущение, что они вообще ничего не хотят понимать. Кретины! – Велиханов спохватился, растянул губы в приветственной улыбке и протянул Гурову руку через стол. – Добрый вечер, господа. Искренне прошу меня извинить. После вчерашней трагедии телефон практически не смолкает. И, что самое ужасное, всем наплевать на то, что погиб человек. Их всех интересуют только глубоко личные вопросы.

– Как всегда, – Гуров пыхнул сигаретой.

– Лев Иванович, если не ошибаюсь?

Велиханов подбросил кости, поймал и с явной неохотой отложил их в сторону. Гуров машинально отметил, что оба кубика легли шестерками вверх.

– Не ошибаетесь, – ответил он.

– Как же, как же. Помню-помню…

– А это мой коллега, полковник Крячко.

– Очень приятно, – Велиханов не стал подниматься из-за стола, но очень дружелюбно при этом подмигнул Станиславу, который нахмурился в ответ. – Чем могу помочь, господа?

– Мы как раз по поводу вчерашней трагедии, как вы выразились, – Гуров пристально смотрел в глаза собеседника, словно рассчитывал прочесть в них какие-то его скрытые мысли. – А именно гибели Игоря Свешникова…

Полковника прервал телефонный звонок.

– Прошу прощения. Одну минуту, – Велиханов буквально сорвал трубку с рычагов, а другой рукой машинально подхватил со стола игральные кости. Белые кубики с черными вкраплениями взвились в воздух и упали обратно в мясистую ладонь Леонида Павловича. – Я слушаю вас! А-а, Женечка, ты! Здравствуй, дорогой. Слушай, мне сейчас не очень удобно разговаривать. У меня тут люди. Давай позже. Лады?.. Что?.. Нет… Да, я приеду. Обязательно. Ну… часикам эдак к двенадцати, – он покосился в сторону Гурова, и полковник не мог не заметить, как сузились при этом зрачки Велиханова. – Да, так и передай. Ладушки… Я тебе еще перезвоню, – на этот раз он сам положил трубку, и движения его уже не были такими нервными и стремительными. Однако кубики Велиханов не отложил и стал монотонно перекатывать их между пальцами. Я еще раз извиняюсь, господа. Ни минуты покоя. Так о чем мы?.. Ах да! Вы по поводу гибели Свешникова, – он провел пальцем по седым бровям. – Однако я не совсем понимаю… У меня сегодня с утра уже были ваши коллеги, может, не из того же самого ведомства, за это не поручусь, но… Я рассказал им все, что знал. А добавить… Добавить мне вроде как и нечего.

– Добавлять ничего не надо, Леонид Павлович, – подчеркнуто сухо парировал Гуров. – Расскажите нам еще раз все то, что вы уже рассказывали утром.

– Зачем?

– Если я говорю, значит, есть такая необходимость.

– Разве дело еще не закрыто?

– Оно закрыто и снова открыто.

Столбик пепла сорвался с кончика сигареты полковника и упал на дорогой ворсистый ковер в директорском кабинете. Велиханов отследил это падение более чем выразительным взглядом, но Гуров предпочел сделать вид, будто ничего не произошло. Крячко, откинувшись на дутую спинку кожаного дивана, со скучающим видом изучал состояние своих ногтей.