С утра выехали отдохнувшие. И опять потянулась заросшая древняя дорога через лес, уже забывшая, как выглядит путник. Женщины верхом чувствовали себя уже уверенней, поэтому двигались гораздо быстрее, чем вчера. Несколько раз всё-таки, останавливаться пришлось, хоть Катерина с Татьяной старались мужественно делать вид, что всё нормально. На обед расположились на небольшой поляне, разожгли костёр и поели запечённой в углях кабанятины. Конечно, запах дикого зверя никаким костром не отобьёшь, но, после долгого употребления зайчатины, свинина пошла на «Ура». Отдохнув, продолжили путь.

День клонился к вечеру, а на пути так и не встретилось больше ни одного населённого пункта. Ночевать на голой земле как-то не улыбалось. Женька откровенно забеспокоился, помня, как мёрз в ту ночь, когда они уничтожали преследователей. Тогда даже костёр не особо помогал. Не хотелось бы повторить этот печальный опыт. Однако, видимо, деваться некуда. Парень всматривался по сторонам, пытаясь отыскать что-нибудь подходящее для ночёвки. Подошёл бы сухой овраг, в склоне которого можно было бы сделать небольшую землянку или вымоина достаточного размера в земле между корнями большого дерева. Там можно было оборудовать неплохую берлогу, как делают медведи.

– Что ищешь, брат? – раздалось в голове.

– Нужно на ночёвку становиться. Вот и хочу отыскать какое-нибудь удобное место.

– А что, каменный дом не подойдёт?

– Да где же его отыскать-то?

– Впереди. Скоро увидишь.

– Вот за это тебе большое спасибо! Ты даже не представляешь, как меня обрадовал!

– Всегда рад помочь, брат.

Женька оглядел приунывших друзей и обрадовал новостью. Радости не было предела. Люди воспряли, и даже женщины, морщась, стали подгонять своих лошадей. Деревья расступились как-то внезапно, открыв взору забор, сложенный из камней, заросший диким плющом и местами завалившийся. Одинокая воротина перекосилась, оторвавшись верхней петлёй и укоренившись в землю нижним углом. Дорожка из каменных плит, почти невидимая из-под густо пробившейся сквозь стыки пожухлой травы вела к большому четырёхэтажному зданию с каменным крыльцом в три ступеньки и огромными окнами без стёкол на входе. Сбоку от ворот стоял небольшой домик с маленьким подслеповатым окошком, на удивление, застеклённым треснувшим стеклом.

Большое здание привлекало мало, а вот домик был прямо к месту. Женька, оставив друзей на улице, слегка вошёл в волколачье состояние и проник внутрь, проверяя, нет ли в доме чего опасного. Домик был пуст. По сути, там была всего одна комната и небольшой чуланчик. Вдоль стен стояли четыре топчана, посередине – дощатый стол, а в углу – небольшая круглая железная печка, немилосердно закопченная. От печки в стену вела коленчатая железная труба, так же покрытая копотью и слоем ржавчины. То, что нужно для ночёвки. В чулане обнаружилось какое-то ветхое тряпьё и остатки лопат. Ничего нужного. Женя позвал друзей внутрь.

– Ну, как? – приосанившись, поинтересовался он.

– Да это просто хоромы! – восхитился Кот.

– А грязи сколько! – сморщила носик Катерина.

– Вот вы уборкой и займитесь, – предложил ей парень, – а мы пока за дровами сходим.

Ходить далеко не надо было. Лес под боком. А за столько лет без человека валежника там накопилось много. Так, что спустя час огонь уже весело плясал за прикрытой дверцей, а железный бок печки медленно наливался малиновым цветом. По комнате разлилось живительное тепло. На плоской верхней части поставили котелок, над которым колдовали женщины, а мужики сидели в сторонке, чтобы не путаться под ногами. И крутили носами, ловя восхитительные ароматы готовящейся пищи. Настроение было приподнятым. Всё-таки ночёвка под крышей, это не под открытым небом. Шутки так и сыпались. А потом Татьяна запела. Голос у неё оказался неожиданно мелодичным и красивым. Да и песня, очень древняя, про рябину, которая влюбилась в дуб, была прекрасной и брала за душу.