– Кот, – проговорил расслабленно Женька, – а когда мы познакомились, ты молочко пил.

– И что? Я люблю молоко. Но это в течение дня. С утра я и от сметанки не откажусь. А вечером чего покрепче опрокинуть – сам Бог велел. Расслабляет и спиться лучше. Тем более, что заслужили. Вон, со всех сторон с завистью поглядывают. Не каждому куш обламывается. Бывает, люди неделями шарятся по развалинам, да по лесам, чтобы полмешка чего-нибудь принести. А тут четыре полных мешка. И чего! Одежды! Вообще, вещи, что до Ужаса произведены были, ценятся очень сильно. Особенно одежда. Она уже сгнила вся. Только вот в таких блестящих обёртках и сохранилась. И то, если упаковано было хорошо. И с годами навар всё скуднее становится. Складов всё меньше нетронутых.

– Сидим, отдыхаем, – пролаяли откуда-то сзади. Напарники обернулись и увидели Шакала, стоящего между столиками и со злостью смотревшего на них.

– Имеем право, – спокойно ответил Кот. – Или ты в претензии?

– Ничего. Аукнется вам ещё ваша борзость. Ходите и оглядывайтесь теперь. Особенно за городом.

– Спасибо, что предупредил, – усмехнулся Женька. – Как там ваш хозяин? Не кашляет? Поправляется? Слушай, Шакал, давно спросить хотел, кто ему в туалете задницу подтирает? Кто-нибудь один, или вы все по очереди? График не покажешь?

Последние слова парень говорил уже под дружный хохот посетителей.

– Пожалеешь ещё, – прошипел Шакал и быстро ретировался из кабака.

– Зря ты так, – проговорил Кот. – На выходе могут подкараулить и убить. От них стоит подлости ждать.

– Можно подумать, что мои сегодняшние слова что-то изменили, – отмахнулся Женька. – Они нам поражения в прошлый раз не простили бы никогда. Поэтому, чем быстрее мы с ними за городскими стенами встретимся, тем быстрее решим эту проблему.

– Наверное, ты прав. В любом случае, теперь в этом городе нам тесно. Кто-то должен уйти, или мы, или люди Борова.

– Пусть уж лучше Боров уходит.

– Сам он не уйдёт.

– А мы поможем. Слушай, вот шериф говорил, что за убийство – смертная казнь. А что же тогда в прошлый раз люди Борова на тебя с ножами пёрли?

– Боров в этом городе человек известный. И влиятельный. Лишний раз и шериф старается с ним не связываться. Если бы меня завалили, он бы выкрутился. Может, вообще штрафом откупился бы.

– Понятно. Короче, по мелочи нам не интересно. Если противник – то самый сильный? – засмеялся Женька.

– Получается, что так. Только ещё и подлый.

С утра, сразу после завтрака, вышли из дома.

– Ты, Жень, давай к воротам и жди меня. Я к Петровичу.

– Хорошо.

Женька поехал к воротам, где охранник с осоловелыми от недосыпа глазами пытался прикурить самокрутку, чиркая огнивом. Ветер был промозглым и порывистым, и огонь быстро задувало. Парень помог ему прикурить, а сам, достав булочку, испечённую Катериной, принялся жевать.

– Не куришь, что ли? – поинтересовался охранник.

– Нет.

– А я, вот, с малолетства. Сначала ради форса перед дружками да подругами, а потом втянулся, – охраннику было явно скучно и хотелось потрепаться.

– Ну и зря.

– Сам сейчас понимаю, что зря. Сейчас табака много, а весной самая пытка пойдёт. Старый табак заканчиваться будет, а новый ещё не вырастет. Вот и экономишь на каждой крошке и на каждой затяжке. Или у деревенских по бешенной цене покупать приходится. Одна морока с этим куревом.

– Это точно. А что не бросаешь?

– Не. Не могу. Столько лет смолю, что теперь уже даже в гроб с цигаркой. Куда-то собрался, или как?

– Собрался. Сейчас напарника дождусь и поедем.

– Слушай, это не ты новый партнёр Кота?

– Я.

– Ну, ты, брат, даёшь! Борова вырубить дорогого стоит. Да про тебя же весь город говорит!