Зачем я разглядываю своего бывшего?

– И тебе привет, – произнесла я, сделав шаг в сторону. Громову пришлось убрать руку с моей спины.

– Это очень плохая идея, – Яр подался навстречу. Он уперся с обеих сторон ладонями о стол, на котором были встроены две прямоугольные раковины, закрывая мне ходы для отступления. – Беги домой, детское время уже закончилось.

Последнюю фразу Яр произнес до неприличия тихо, даже немного интимно, словно я была его единственной; девушкой, о которой он думал, засыпая в обнимку с подушкой.

– Как мило с твоей стороны, но я, пожалуй, сама решу, когда мне уходить и ложиться спать.

– Ты реально думаешь, что это великая любовь и у вас появятся детки? – с его губ слетел короткий смешок, словно поверить в то, что я могла понравиться крутому парню – невозможно.

– Где ты пропадал эти три года? – я скрестила руки на груди, чтобы между нами возникло хоть какое-то расстояние. Этот вопрос волновал меня слишком долго, пора его задать. И если не получилось тогда в клубе, то сейчас потерять возможность будет большим упущением.

– Ты не ответила, – Яр наседал, словно мы играли в войнушку, и он обязан был одержать победу.

– Ты тоже. Мы в равных условиях.

– Поверь мне, Андрея не интересуешь ни ты, ни твое милое личико, – он наклонился еще ближе, и теперь я могла ощущать мужское дыхание на своих губах. На мгновение я застыла, мысли в голове напоминали урну, где скопилось множество разнообразных вещей. Хаос. Вот это было максимально верное слово для описания моего состояния.

– Ты не ответил! – повторила я, ощущая себя той школьницей, которая как дура бегала в ожидании, когда же великий Ярослав Громов откроется ей.

– Иди домой, Абрамова, – Яр наконец-то отодвинулся от меня и засунул руки в карманы прямых черных брюк.

– Иди к черту, – выплюнула я, ощущая, как грудь заполняет обида. Не новая, ни в коем случае, старая; та, у которой должен был закончиться срок годности, но она продолжала жить в моей душе.

– Он тебе так сильно нравится? – и снова усмешка, полная неверия.

– А не может? – я отступила от раковины и сделала шаг навстречу к Яру. Посмотрела на него, гордо задрав подбородок. Он тоже не сводил с меня своих дымчатых глаз, напоминающих бездну, бесконечную и далекую. Воздух между нами будто сгустился, сделался плотным, настолько, что мне было тяжело дышать. Сердце замерло, подушечки пальцев похолодели. Но это было до боли приятное ощущение, я словно впервые за три года пришла в себя, ощутила, каково это – быть человеком.

– Он не такой как кажется, – кинул Яр больно раздраженно. Казалось, в эту фразу он заложил отвращение и злость. Губы его скривились, правда, всего на короткий миг, потом Громов принял свое излюбленное выражение лица “мне на все наплевать”.

– И что? Какая тебе вообще разница, Громов? – мне так хотелось, чтобы Ярик заговорил, чтобы поведал о своем прошлом, о причинах резкого отсутствия. Что тогда произошло, почему он исчез, почему продолжает молчать. – Только не говори, что ревнуешь?

Я расправила плечи и сделала еще шаг, теперь мы были на интимном расстоянии.

– Очнись, – Яр поддался ко мне, его губы оказались рядом с моим ухом. – Он никогда не заменит меня. Ни-ко-гда, Абрамова.

Я открыла рот, желая высказаться, напомнить, что вокруг этого Мистера Крутого парня мир не крутится. У меня даже возникло желание ударить его, воспоминания, как Яр поцеловал Соню тогда в школе, отразились горечью. Но Громов опередил, он не дал мне и секунды на ответный шаг. Развернулся и покинул дамскую комнату, оставив после себя опустошенность.