Учение об аватарах впервые появляется в Гите, его не знал старый брахманизм. Однако оно естественно вытекало из теории перевоплощения и веры в тесную связь между богами и людьми. Впрочем, нам важно не это. Главное в вишнуизме – осознание Бога как Существа, озабоченного тем, чтобы избавить людей от зла и заблуждений.

Этот взгляд, распространившийся в Индии непосредственно перед пришествием Христа, можно рассматривать как пророческое прозрение. После веков религиозных поисков индийская мысль пришла к убеждению о необходимости живой личной веры и идущего от Бога спасения.

После Будды индусы ждали нового, десятого аватара, Калки, который должен вступить в мир в виде прекрасного всадника на белом коне. В «Агни-пуране» мы читаем: «В конце темного века наступит полное смешение каст, среди людей возобладают негодяи. Под видом религии будут проповедовать безверие… И тогда явится Калки в латах и с оружием и наведет порядок, восстановит достоинство четырех варн и четырех жизненных стадий и приведет народ к истинной вере. Потом Вишну сбросит обличье Калки и вернется на небеса»^>25. Есть мнение, что это пророчество возникло под влиянием мессианских идей, достигших Индии с Запада^>26. Знаменательно, что и буддисты стали в то время говорить о новом Боге-спасителе, которого они называли Буддой Майтрейей. «Возвышенный святой, просветленный, прозорливый и добродетельный, блаженный, высочайший покоритель людей, учитель богов и людей», Майтрейя должен прийти в мир через пятьсот лет после смерти Гаутамы^>27. Эта дата почти точно совпадает с временем явления Христа…

Влияние буддизма на индуизм не ограничилось введением Гаутамы в семью аватаров. Немало буддийских обычаев и доктрин незаметно вошло в индусскую религию^>28. Однако гораздо более сильным было обратное влияние, которое можно назвать «индуизацией буддизма». Он оказался захвачен тем духовным потоком, который привел к религии личностного Бога, что ускорило оформление принципов махаяны. Это произошло на рубеже новой эры, когда бóльшая часть Индии оказалась включенной в многонациональную империю Ушанов. В ней пересеклись традиции греков, скифов, персов, индийцев, что помогло не только распространению Дхаммы, но и ее преобразованию.

Прежде в буддизме на первом плане стояли «четыре благородные истины» и путь спасения, открытый Гаутамой; теперь же сам Гаутама стал занимать все большее место в религиозной жизни. В храмах появляются его многочисленные изваяния. Его представляют в виде прекрасного юноши, сидящего в позе «лотоса», погруженного в созерцание, проповедующего или лежащего на земле в момент перехода в Нирвану. Из идеального монаха-архата Будда превращается в существо, к которому с надеждой обращаются все верящие в его миссию и учение. «Так как ты произносил имя Будды, – говорили махаянисты, – то все твои грехи уничтожены и искуплены»^>29. В I веке н. э. поэт Асвагоша напишет первую биографию Шакия-муни, своего рода «буддийское евангелие».

Но настоящим переворотом было появление веры в бодисатв[12].

Бодисатва – тот, кто добровольно отказался от ухода в Нирвану, чтобы помочь страждущему миру^>30.

Это представление не явилось изменой раннему буддизму, как утверждали некоторые историки, своим возникновением идеал бодисатвы обязан личности Гаутамы. Именно его подвиг учителя-проповедника, который не прельстился покоем просветления, а отдал свои силы людям, послужил прототипом для образа бодисатвы. Понять высокий дух этого образа – значит понять сущность перемены, происшедшей в буддизме. Впоследствии бодисатство сравнивали с христианской святостью