— Она женщина в беде. Что в этом сложного? — одна бровь взлетает вверх, и я огладываюсь на офицеров. — Да, кажется, она не в своем уме. Ей нужна помощь… Возможно, она потеряла память и сейчас разговаривает на вымышленном языке? — хватаюсь за ручку и быстро открываю дверь.

— Э-э-э… кэп, а что делать-то теперь с ней? — спрашивает Ник. — Тут что-то нечисто… Умыть бы ее да по базе пробить. Иначе это дело примет совсем другой оборот. Обычной психушкой она не отделается.

— Это ведь может подождать до утра, не так ли? — спрашиваю, умоляюще взглянув на Дока. Тот расплывается в улыбке и понимающе кивает, зная, что я больше трех суток безвылазно торчу в участке.

— Капитан прав, — начинает он. — Время позднее. Разберемся с этим утром. Да и для девушки безопаснее будет находиться в камере, нежели на улице…

— Увидимся на утреннем собрании, — говорю быстро и, прежде чем выскочить из помещения, ловлю на себе хмурый взгляд незнакомки. Взгляд, не сулящий ничего хорошего. Но я чувствую себя слишком уставшим, чтобы обратить на это чуть больше внимания.

4. Глава 4. Чувство свободы.

Наари

Это не мой мир. Я поняла, что минувший день был не сном и что люди, места и предметы, которые я сегодня видела, не из моего мира. Что-то незримо изменилось при телепортации; тогда, будучи раненой, я утратила связь с порталом и потеряла нить, которая могла доставить меня в гарнизон. Но я так и не смогла понять, куда попала и кто эти люди, населяющие этот до безумия странный мир.

Их постоянные разговоры на непонятном языке раздражают меня. За весь день я всего один раз пыталась выбраться, применив силу. После моего буйства в тесном помещении, где они заперлись вместе со мной, я снова потеряла сознание. Не по своей воле. Я не помню, как оказалась за решеткой, но, когда проснулась, решила, что больше не буду намеренно вызывать гнев этих существ.

Они могут ранить меня на большом расстоянии, словно из лука, но их оружие бьет гораздо больнее. Рана на ноге до сих пор ноет в отличие от раны в боку, оставленной воином клана Хонд. Раньше мое тело быстро регенерировало, но сейчас я чувствую, что силы медленно покидают меня. Я не могу воззвать к огню, практически не ощущаю связи с источником. Это пугает сильнее, чем нахождение в незнакомом мире. Ведь если магия оставит меня… смогу ли я тогда вернуться домой?

Моему народу грозит опасность. Я не могу долго находиться здесь, в плену у враждебных чужаков. Они что-то хотят от меня, но я не знаю — чего именно. Я не понимаю их так же, как и они не понимают меня. Но в какой-то момент мне показалось, что один из них сможет все исправить…

Высокий, крепкого телосложения мужчина с глазами-омутами — такими же черными, как ночи, — дал мне надежду. Надежду на то, что меня смогут не просто услышать, но и понять. Его взгляд отличался от взглядов его товарищей. Он смотрел не со страхом, а с легким интересом. На грубом лице читалось желание понять меня и… помочь.

Но эта надежда рассыпалась пылью, когда наши лица оказались так близко, что я смогла лучше рассмотреть его квадратные скулы, небольшой нос и кажущиеся крупными глаза, услышать его дыхание и почувствовать приятный запах, исходящий от него, — свежий запах моря. Я просила его освободить меня, но он продолжал что-то говорить на своем языке и улыбаться. Тогда-то я и поняла, что он ничем не отличается от своих сородичей. Мне придется полагаться только на себя. И выбираться тоже придется самой.

Я дожидаюсь, когда стемнеет. Один из мужчин — крепкий, жилистый, со светлыми волосами, тот, который меньше всех боится заходить ко мне в темницу, — перед уходом оставляет на небольшом столике рядом со мной миску, наполненную какой-то жижей, и стакан воды. Двое других мужчин какое-то время о чем-то спорят, косясь в мою сторону, а после один из них ставит возле решетчатой двери ведерко и уходит. В помещении остаюсь только я и ранивший меня человек.