… На улице появилось помпезное, высшей марки, черное, как смола, авто с затемненными стеклами. Женщины за прозрачными стенами ресторана вскрикнули от удивления; почему-то все уперлись в машину взглядами. Гули порывисто поднялась, набросила на себя респектабельное пальто и быстро пошла к машине. А Рано… Она медленно сползла на стул, будто ноги одеревенели и последние силы покинули её. В глазах померк свет, голова отяжелела.

Машина, приехавшая за Гули, принадлежала её мужу…

Гули торжествующей походкой подошла к авто, открыла дверь. И машина тронулась! В сознании Рано пронеслось: «Хорошо, что муж не вышел из машины и дверь не распахнул перед ней, наглой самозванкой! Подруги могли узнать его. Этим она убила бы меня окончательно. Да это и лучше, чем унижение – земля бы разверзлась и поглотила меня…»

Рано еле сдерживала себя, чтобы не зарыдать. Праздник оборачивался трауром. Откуда в ней столько сил нашлось – не понять. Кое-как попрощалась с подружками.

Извне стоял тот же мир, но почему-то до того пустынный, будто всё перевернулось. Впервые она почувствовала себя покинутой и одинокой. Долго плутала по улицам, не узнавая их. Вернулась домой затемно.

Теперь трудно было представить себе, как жить завтра. И в этой своей опустошенной жизни она уже никого не ждала. Бессмысленны теперь и телефон, и звонки в дверь.

Стало совсем уже поздно. Сидя на стуле на кухне и вперившись в одну точку, окаменевшая и обезумевшая, она не заметила, как пришел муж.

– Что с тобой? Уж не заболела? Ты как-то странно выглядишь. И почему ты сидишь на кухне? Я долго звонил на мобилу, ты не ответила, что-то произошло?

Рано, смотрела на мужа так, словно впервые увидела, а он держал в руке букет алых роз.

– Со мной много чего произошло.

Рано расплакалась.

– Я видела… своими глазами видела.

– Что? Что ты видела?

– Все. Где вы гуляли, кому… кому…которым…

Теперь она уже не могла остановиться. Снова заплакала. Хотела встать и уйти куда-то, далеко-далеко и насовсем. Ей казалось, что сейчас на голову обрушится потолок и разнесет все на части. Стала задыхаться. Голос охрип. Ох, как хорошо было бы сейчас умереть… и избавиться от всего, что томит. Даже от этого стоящего напротив предателя!

Муж остановил ее. Крепко взял за руки и посмотрел в глаза.

– Что с тобой происходит! Заболела, что ли? Я только что с работы. Ждал допоздна брата. Он попросил у меня машину, чтобы встретить подругу – он женится. Не смог отказать.

Рано несколько мгновений была в недоумении.

– А, а-а-а!

Мысли снова поползли вразброд, она опять опустилась на стул.

– Дай бог, чтобы все было в порядке, – продолжал муж, – звоню – не поднимает телефон. Зря дал ему доверенность на авто, когда оформлял на него документы.

Рано недоуменно поднялась, обняла мужа, опустила голову к нему на грудь и снова зарыдала.

И только теперь она поняла, что не одинока. Дом, только что показавшийся ей холодным и мрачным, как склеп, вдруг стал наполняться ярким светом.

Да, теперь она не одинока.

Перевод с узбекского Рано Юнусовой.

Ирина Фоменко. АКВАРИУМ

Самый лучший забор в деревне – у Крагина. Досочки одна к одной. Еще хозяин славится тем, что у него колодец с резьбой, жена с талией и двое ловких сыновей в панамках. Сам Крагин тоже летом носит панамку, и когда идет по деревне с детьми – ну точно три поросенка.

Толя Якутов говорил, что в войну мимо деревни табунами ходили немцы, и якобы не без их участия уродился Крагин таким отличником. «Всё у него по линейке. Скучный мужик».

Улыбался Крагин всегда одинаково, выгнув грудь колесом, как для снимка на доску почета. Вот помрет Наф-Наф, у него и могила будет на пятерку, вся в цветах, с новенькой скамейкой, с той же бравой улыбкой на фотографии. Пройдет человек мимо и скажет: «Ах, какой хороший человек, видно, был этот Крагин!» И зарыдает.