Влада подвинула ведра ближе к печи, где дотлевали последние поленья, и покрепче закрыла заслонку. Пробежалась глазами по развешенным под потолком травам, завернула несколько пучков в ткань и сунула за пазуху полушубка. К маме без чая – никогда. Сейчас ее наверняка начнут потчевать пирожками с зайчатиной и приговаривать, что дочь соврем бледная и худая. Надо чем-то подкупать заботливую родительницу.

Влада улыбнулась. Сейчас как никогда хотелось побыть в обществе людей, с которыми тепло. С которыми вновь возникнет то самое чувство дома, которое сначала дал, а потом отобрал Ярослав. Мама даже предлагала Владе перебраться к ним, но любить родных куда проще на расстоянии, и девушка отказалась. Все же было в ее свободе что-то пронзительно пьянящее. Что-то, что не променяешь на уют и заботу.

– Владимира!

Владу как всегда передернуло от звука собственного полного имени. Она все могла понять – назвали в честь деда, того самого, который уехал к Завесе и не вернулся. Но неужели в их семье не было других значимых родственников, в чью честь можно назвать ребенка, и почему никого не смутило, что родилась девочка, а не Владимир Иванович, которого так ждали?

Мама в накинутом на плечи пуховом платке бежала через двор навстречу Владе. Стоило девушке толкнуть калитку, как предательский колокольчик возвестил о ее визите, и устроить сюрприз не получилось.

– Привет, мам! – Влада обняла невысокую чуть седеющую женщину с такими же пронзительно-зелеными, как у дочери, глазами. В отличие от Влады с ее прозрачной кожей, россыпью веснушек и золотом волос, ее мама Алевтина Сергеевна была почти смуглой и с легкой горбинкой на носу, что совсем ее не портило, а наоборот придавало образу некую аристократичность.

– Давай скорее в дом. Опять почти раздетая пришла!

– Мам, я полушубке! – по привычке бросила в ответа Влада, зная, что в вопросах одежды маму не переспорить. Она будет кутать всех вокруг, при этом позволяя себе разгуливать в одном платке.

В доме было натоплено. Видимо, папа в свой выходной не жалел дров. Дни, когда вся семья отдыхала, выдавались редко. Не хватало еще бабок по обеим линиям и одного деда, того, который занимался не подвигами в Южной автономии по соседству с Завесой, а хозяйством.

Влада скинула полушубок и повесила его на крючок у входа, оставшись в простых штанах и рубашке с разрезом от ворота почти до солнечного сплетения. Это она зря, папа не одобрит, но думать надо было раньше. Встреча по дороге к проруби выбила из Владиной головы все мысли.

В хлеву, примыкающем к дому, протяжно замычали, и мама собралась вновь вылететь из дома, но отец ее опередил. Он вышел в небольшой коридор, где толпились жена и дочь. Качнул головой по поводу Владиной одежды и слегка хлопнул и ее по плечу.

– Аль, сиди. Хватит скакать. Я сам, – кинул он жене и выскочил на улицу.

– Вань, оденься! – закричала ему вслед мама, но муж уже скрылся за закрытой дверью. – Зла на вас иногда не хватает!

Влада ухмыльнулась. Ничего у них не меняется.

Все это время мама так и сверлила девушку взглядом. Влада понимала, что все ее настроения уже прочитаны и интерпретированы, возможно, в корне неправильно, но маму не переубедить. А потому она старалась если не избежать расспросов, то хотя бы отсрочить их. Заваривала чай, подогревала в печи пирожки, бегала в холодную террасу за местным деликатесом – вареньем из тепличных ягод.

Когда же она наконец уселась у деревянного стояла, где возвышалась гора пирожков и высокий самовар, мамин внимательный взгляд вновь вернулся к ее лицу. Влада вздохнула. Очередного разговора, ведущего в никуда, не избежать.