В нерешительности помялась перед витриной и, пытаясь определиться с выбором, взяла, подержала и вернула на место несколько бутылок. Ни одно из любимых вин для моей цели не подходило.

Посмаковать я могла и ромашковый чай, а сегодня хотелось нахрюкаться до отключки. Но не сильно…

Именно поэтому я отставила очередную бутылку и, испепелив взглядом топчущегося на горизонте консультанта, отправилась к витрине с ассортиментом покрепче. Ещё на подходе моё внимание привлекла небольшая пузатая бутылочка с напитком янтарного цвета.

То, что доктор прописал! Небольшая, и вполне убойная доза.

Ускорила шаг, но меня обогнал высокий мужчина в костюме Деда Мороза, а вслед за ним, грубо оттолкнув меня плечом, проследовал шкафо-подобный экземпляр. В смешных рожках и с какими-то ремнями вокруг талии и необъятных плеч, – сразу видно, что олень.

Я бы даже поржала с этой картины, если бы не… Самозванный Дед Мороз схватил облюбованную мной бутылочку и собрался слинять. Э-эй?!

Видимо, я настолько устала от вселенской несправедливости, что похищение прямо из-под носа, выписанного самой себе лекарства, стало последней каплей.

– Дедуля, а ну, стоять! – рявкнула я и, подскочив к опешившему бородачу, выхватила добычу и на всякий случай попятилась.

– Деточка, а ты не охренела ли часом? – прищурившись, пророкотал объект, а я, присмотревшись, поняла, что он уже слегка под градусом и сильно не в духе.

– Дедушка мороз, – исказив голос, пролепетала я, подражая киношной дурочке. Похлопав ресницами, приложила ладонь к груди и, спрятав отвоёванную бутылку за спину, дополнила: – Я была очень плохой девочкой, так что не обессудь.

– Грохнуть её? – грубым голосом уточнил бугай, и вот тогда я заметила, что сбруя – это не что иное, как кобура, закреплённая чуть ниже подмышки.

– Кого? Эту куру облезлую? – смерив меня задумчивым взглядом, проворчал охреневший Дед Мороз и, прищурившись, намекнул: – Пусть живёт, но, если попадётся мне ещё раз, сам разберусь.

– Ты не Дедушка мороз, – покачав головой, вздохнула я и, приготовившись бежать, выпалила: – Ты дедушка – хам и козёл обыкновенный.

– Я передумал. Коля, фас!

Эту фразу я услышала уже в полёте. Бежала, петляя между полок и витрин, а потом, достав банковскую карту прямо на ходу, ринулась к кассе, где народа было не так уж и много.

– Срочно! Пропустите! Вопрос жизни и смерти!

Добытой бутылкой я размахивала, как только что завоёванным кубком, но народ рисковать не стал. Шарахнувшись в стороны, они пропустили меня к кассе и, ворча что-то про падших женщин, вступать в перепалку не решились.

На улице меня накрыло. Вспомнив выражение лица несчастного мужика, я ржала на всю округу, ничуть не стесняясь. Даже заходя в подъезд родного дома, всё ещё нервно хихикала. И в лифте тихонько похохатывала, а вот у двери квартиры смеяться мне резко расхотелось.

Прислонившись спиной к дверному полотну, Ирка стояла и сверлила меня осуждающим взглядом. Выглядела она не очень: взъерошенная, зарёванная и со свежей царапиной на щеке.

Я подошла ближе и, закусив нижнюю губу, опустила глаза в пол, а она протяжно вздохнула и, прицыкнув языком, хрипло произнесла:

– Ну привет. Пиздец тебе, подруга!

Вера

– Сама догадалась или подсказал кто? – огрызнулась я и, достав ключи, проворчала: – Ир, мне жутко стыдно и всё такое, но… Знаешь, как мне хреново? А давно ли ты спрашивала, как мои дела? Не помнишь?.. Вот и я не помню. Так что оправдываться я не буду.

– Ну ты и сучка, Верка, – усмехнулась подруга и, закатив глаза, прицыкнула языком, следом пожаловавшись: – На подлёте сбила. Даже поорать толком не дала.