– Ты кто?

– Олег Миров, – он пожал плечами, – меня бабушка послала…

Вот и все. Прочти письмо кто другой, и парень подписал бы себе приговор. Не то чтобы местным нужен повод, но чтобы так самому себя предлагать…

– Читал? – подняла я белый прямоугольник.

– Нет, – надо же сколько презрения на лице, а вот если бы проявил любопытство, глядишь, и не сунулся бы туда, где шанс преставиться попадается на каждом углу, если не чаще. Автор письма это знал и не предполагал, что парень вернется. Вернее, не предполагала.

Я снова стала читать. Святые! Что же ты творишь, Маринка?

– Как ты меня нашел? – спросила я, сминая в руке письмо.

– Бабка адрес дала, правда, я сперва заплутал, – он отвернулся, – но тут как раз ты проехала на своей красненькой, увязался следом. Ты никогда не оглядываешься. – Парень постарался презрительно ухмыльнуться, молодое лицо с первым жалким пушком, которому так не шло взрослое выражение, скривилось.

Все еще хуже: парень успел побывать и в верхнем заброшенном селе, и здесь. Мальчишка действительно везуч, если смог пробраться сюда, не привлек внимания никого из местных. Не увидел ничего такого, от чего с криками сбежал бы и постарался забыть о нашей деревушке на веки вечные, мучился кошмарами, пока не убедил бы себя, что всего этого не было, что возвращалось бы плохими и мучительными снами, навсегда отбивая желание ходить по стежкам.

– На чем приехал? – От ответа на вопрос зависели все дальнейшие действия.

От города до нашего глухого угла километров двадцать, половину из них можно проехать на рейсовом автобусе, остальное – или на своих двоих, или на машине. Если этот дурак притащил с собой кого-то еще, постарше и с правами, можно уже никуда не ходить, а сидеть на попе ровно и ждать гостей.

– На велике, – ответил он.

Я выдохнула. Все еще оставался шанс спасти парня.

– Так что мне сказать бабушке? – спросил мальчишка.

Ответом ему стал стук в дверь. Вернее, это я знала, что это стук, причем вежливый, а что подумал парень, когда от ударов затрещал косяк, я не знаю, лишь в очередной раз дернулся.

Притворятся, что никого нет дома, бесполезно – местные ориентируются по запаху. След отчетливо говорил визитеру, что мы вошли в эту дверь несколькими минутами ранее. Я сунула скомканное письмо в карман джинсов. Надо бы, конечно, сжечь, но если дойдет до выяснений и спрашивать будут всерьез, мы расскажем все, еще и умолять будем, чтобы выслушали.

Я подала мальчишке знак молчать и пошла открывать. Стук тотчас прекратился. Тот, кто стоял по ту сторону, все слышал.

Сделав равнодушное лицо, я дернула засов и кисло поздоровалась:

– Привет, Тём.

– И тебе того же, – высокий и массивный мужчина без лишних слов отодвинул меня и прошел в дом. Скрывать гостя не имело смысла, как и вставать на пути или возмущаться – попросту не заметит.

Тём. В привычном мире Артем Коломин, вроде бы спортсмен. Я не уточняла, мне хватает своих трудностей, чтобы вносить разнообразие в серые будни сведениями о жизни ветра – охотника.

– У тебя гости, – сказал Тём и улыбнулся.

Гость побледнел и попятился. Ну наконец-то пробрало. Парень и раньше поглядывал вокруг с опаской, но как-то вяленько, без паники. Так опасаются охранника в супермаркете, положив за пазуху кулек конфет: если поймает, будет стыдно, неприятно, но не смертельно. В нашей тили-мили-тряндии все наоборот. Это понимаешь быстро, особенно когда видишь в шаге от себя улыбку и гораздо более острые зубы, чем положено человеку. Охотник – это мертвые серые глаза, бесцветные волосы, лицо без возраста и без выражения. Производит впечатление. А через минуту понимаешь, что внешность не самая запоминающаяся его черта.