Я успела схватить ртом воздух раньше, чем властные жесткие губы впились в мой рот. Бессонов наказывал меня. Весь гнев, что я вызвала своим поступком, обрушил на мои губы. Казнь за непослушание, за то, что посмела опять рискнуть.

Я не могла оценить его поцелуй. Лева умышленно причинял боль, давал почувствовать обуревающий его гнев. Он выбрал действенный способ наказания. Нашел точку выплеска своих эмоций, а мне хотелось ударить, укусить его. Лева будто разрушал что-то дорогое и бесценное своими действиями, но я никак не могла понять, что именно он разрушает.

Пальцы, впивающиеся в кожу на затылке, ослабили хватку, принялись массировать, словно извинялись за причиненную боль.

Поцелуй изменился. Ушла жесткость и злость. Поцелуй не был мягким или нежным, он был горячим, страстным. Меня целовал не мальчик, а опытный мужчина. Губы ожили под его натиском.

Язык Бессонов властвовал в моем рту, заставляя отвечать на страстные выпады. Он утверждал свою власть, покорял, разжигал пожар в моем теле. Я пьянела от его губ. Из руки выпал шлем и ударился об асфальт, но это все проносилось фоном.

Внизу живота сжимались мышцы, я словно горела внутри. Мешала одежда, которую хотелось скинуть. Прижимаясь к Леве, я растворялась в чувствах и ощущениях. Вдыхала его мужской терпкий запах разогретой солнцем кожи.

Это был мой первый, первый взрослый настоящий поцелуй…

И так же внезапно, как он случился, поцелуй оборвался. Я была против, я хотела возразить и даже потянулась к его губам, но Бессонов, понимая мой порыв, прижал голову к груди, спрятав лицо на своем плече. Я слышала, как бьется его сердце, мое тоже билось громко и часто.

— Иди переодеваться, я отвезу тебя домой… — его голос звучал непривычно низко.

— Извини, что я нарушила запрет, — сама не знаю, почему начала извиняться. Появилось ощущение, что он больше не станет меня тренировать. — Обещаю, это было в последний раз...

— Ками, ты не готова к скорости. Ты тащишься от адреналина, на байке ты его еще не скоро испытаешь. Эти ощущения можно заменить, — произносит он и, поддев пальцами лицо, поднимает так, чтобы смотреть в мои глаза. — Сексом…

29. Глава 28

Камилла

Одно дело думать и представлять себя в постели с Бессоновым, совсем другое – слышать, что мысли наши сходятся. Мне кажется, я в жизни так резко не краснела. Хотя и не могла видеть себя в зеркало, но я явно чувствовала, что мое лицо пылает. Наверное, я похожа сейчас на вареного рака. Наблюдая мое смущение, Бессонов пытается скрыть улыбку, чем вызывает злость. Я для него маленькая, неопытная, смешная девчонка.

Вот заговорил он о сексе для чего? Чтобы наказать?

— Ты предлагаешь мне заняться сексом? — голос почти не дрогнул, спасибо злости, что вытеснила смущение. По взгляду Бессонова можно было понять, что мое «предложение» его заинтересовало. Воспринял на свой счет. Как бы не так. — Благодаря тебе я осталась без парня, а поиск нового займет время. Хотя есть у меня на примете один молодой доктор… — провокация чистой воды, мне просто хотелось смыть выражение превосходства с его лица.

Шаг, что нас разделял, не мог спасти от мгновенной кары. Превосходство с его лица исчезло, только меня это не радовало, взгляд Левы горел таким бешенством, что мне хотелось бежать от него. Только невозможно вырваться из железных тисков, коими стали его пальцы, сжимающие мои плечи.

Втянув громко воздух через нос, он холодным голосом процедил:

— Заниматься сексом ты будешь только со мной! — в его голосе столько уверенности, что я теряюсь. Если раньше я воспринимала его слова как флирт, сейчас стало абсолютно понятно: Бессонов настроен серьезно. — Не делай меня убийцей, Ками! Даже находясь в тюрьме, я не позволю никому к тебе приблизиться, ты только моя, — он стоит и смотрит мне в глаза, а у меня руки леденеют.